Брежнев читает западные и самиздатовские отзывы о «Бульдозерной выставке»: «чудовищное преступление против свободы творчества... красный сапог на горле культуры... варварская выходка... гневно осуждаем... передовая общественность не допустит... деятели культуры протестуют»... Леонид Ильич отбрасывает эти бумаги, закрывает лицо руками и гневно шепчет – «Быдло!! Бескультурные, чумазые быдланы! Это же был перформанс! Бульдозер, сметающий картины — это же аллегорическое олицетворение хтонического ужаса, экзистенциальное воплощение протеста против агрессивных тенденций мироздания! Современное искусство обязано шокировать и эпатировать!! Боже, какие же они бесчувственные и бескультурные быдланы! Осуждают они... что эти дикари вообще смыслят в передовом акционизме?!»
Заключённый сбежал из тюрьмы, сделав подкоп. Оказавшись на свободе, он закричал: "А ведь мне дали три года, три года!!!" - И зачем так орать? - спросила игравшая рядом девочка. - Мне четыре, а все дают пять!
Сын ссорится с родителями: — Мне надоело постоянно быть с вами, всегда приходить вовремя! Я хочу романтики, свободы, пива, девчонок! Я ухожу, и не пытайтесь меня удержать! Сын решительно идет к выходу. У двери его догоняет отец. — Папа, я же сказал: не пытайтесь меня останавливать! — Я не останавливаю, сынок. Я с тобой!
Тихий час в детском саду. Лидер средней группы знакомится с новеньким: — Слысис, тебя как зовут? — Силеза. — А сколько тебе лет? — Навелное, ситыле. — А к зенсинам тянет? — Не—а. — Знасит, не ситыле, а тли.