Бывает, зайдёшь ночью на кухню воды...

Самое сексуальное в мужчине — не накачанный торс или попа орехом. Самое сексуальное в мужчине — это забота. Вот он крутится на кухне, моет, чистит, режет, жарит, готовит для тебя. И ты с любовью смотришь на него и понимаешь: "Хочу, хочу, хочу...".

Мой дядя патологоанатом и каждый раз, когда к нему приходят студенты на практику он устраивает им проверку: достаёт бутерброд из кармана трупа и ест, кто не упал в обморок прошёл практику

Сначала это было на кухне... продолжилось в ванной... в прихожей... в лифте... затем в машине, по дороге на работу...
И все это – от одного огурчика с молоком!

Одесса, на Привозе:
- Ой, какой мужчина, ану идите сюда! Попробуйте же мое молочко...
- Если оно таки Ваше, зачем мне пробовать? Я шо, грудной, чи шо?
- Шо ви цепляетесь к словам? Ну не мое, моей коровы. Зато молочко - это шо то особенное!!! Вы попробуйте...
- Так... я уже попробовал....
- Ну шо, как?
- Теперь я хочу спросить: Вы не думали купить своей корове зонтик?
- А на шо моей корове зонтик?
- Потому шо в её молочке... очень много воды!!!

Посреди ада есть ледяное озеро. Вода там настолько холодная, что кусок раскалённого металла, брошенный в озеро, мгновенно превращается в ледяную глыбу. Увидеть это озеро невозможно: у всякого, кто подойдёт к нему слишком близко, глаза замерзают ещё до того, как он сумеет его разглядеть.
В этом озере сидят граждане - работники ЖКХ, отключавшие летом горячую воду.

Это у вас там джипы, яхты, самолеты… А в нашей деревне в авторитете тот, у кого зимой вода не замерзла.

Муж на кухне говорит раздраженно жене:
— Опять курица! У меня скоро перья начнут расти!
Жена:
- А что, говядину готовить, чтобы рога выросли?

В Норвегии туристам запретили бросать в воду монетки.
Мало того что от шальных заработков cпиваютcя норвежcкие водолазы, это, вдобавок, привлекает к норвежcким берегам cтаи cоветcких подводных лодок.

Женский тост:
Идет путник по пустыне, жара, солнце в зените. Видит — человек лежит на песке, умирает и жалобно просит:
— Воды-ы-ы...
Путнику стало жалко последних капель воды, оставшихся в его фляжке, не дал, пошел дальше.
Долго ли он шел, коротко ли, но проснулась в нем совесть. Вернулся, а человек к тому времени уже умер.
— Так давайте, девчонки, выпьем за то, чтобы давать, когда просят, а не когда хочется дать, а некому.