Гастроли провинциального театра. Последний спектакль. Трезвых нет. Шекспировская хроника, шестнадцать трупов на сцене. Финал. Один цезарь над телом другого. И там такой текст в переводе Щепкиной-Куперник: "Я должен был увидеть твой закат иль дать тебе своим полюбоваться". То есть один из нас должен был умереть. И артист говорит: — Я должен был увидеть твой… И тут он текст забыл! Надо выкручиваться, да по смыслу, а это стихи – проклятие! Но он выкрутился. Как поэт! Он сказал: — Я должен был увидеть твой… конец! И задумчиво добавил: — Иль дать тебе своим полюбоваться? . . Мертвые поползли со сцены в конвульсиях…
- Лёша, помоги сочинить для стиха последнюю строчку. - Давай. - С тобой я выйду из комнаты, С тобой я в неё войду. Не верю, что жизнь наша прожита... - Скуби-дуби-ду.
18-летняя девушка провела ночь с 40-летним мужиком. Наутро рассказывает подружкам: «С ровесниками больше никогда — представляете, час прелюдии, час ceкcа, потом всю ночь стихи читал! ». А он приятелям — «Ну, все как обычно, час не вставал, час не мог кончить, потом бессонница…».
Полночь. Штаб. За столом сидит полковник. Что-то пишет, рвёт, снова пишет, опять рвёт. В конце концов хрясь кулаком по столу: - Твою мать! Как ни сяду стихи писать - так приказ по полку выходит!
Один поэт, надеясь на вознаграждение, прославил в своих стихах правителя. Тот внимательно выслушал поэта и сказал: - Сейчас мне нечем тебя наградить... Но когда ты меня рассердишь - я прощу твою вину! И тогда мы будем квиты.