Кто Стивена Кинга читал, тот в цирк...

Приходит мужик устраиваться на работу в цирк. Его спрашивают:
- А что вы умеете?
- Я все умею!
В этот момент на арене дрессировщик тигров щёлкает кнутом. Тигр подползает к полуобнажённой девушке и языком касается её груди.
- Повторить можете?
- Запросто, зверей уберите!

Если бы Шекспир жил в наши дни, он бы сказал: "Весь мир - цирк, и все мы в нём - клоуны".

Репетиция "E=mc2" в еврейском театре. Актёр, играющий Эйнштейна, произносит свою реплику:
- Азохен вэй, товарищи физики! Я шо-то Стивена Хокинга не вижу среди тут?
Режиссёр:
- Стоп, стоп! Моня, не среди тут, а сравнительно здесь! Это будет хоть немножечко относительно.

Самое страшное в общественном транспорте - это не контролёры и не алкоголики, и даже не бритоголовые хулиганы, а два пятых класса, возвращающихся из цирка.

Самое страшное в общественном транспорте - это не контролеры и не алкоголики, и даже не бритоголовые хулиганы, а два пятых класса, возвращающихся из цирка.

Китайские философы установили: Когда в Цирке, в момент выступления дрессированных тигров, внезапно гаснет свет, среди тысячи зрителей, не бывает желающих ловить кошку в темной комнате...

Приходит мужик к директору цирка:
- У меня есть для вас программа, дрессированные животные.
Бегемот играет на фортепьяно, жираф поёт!
- Да что вы! Покажите.
Привели бегемота, выкатили рояль, принесли лавочку. Бегемот садится, начинает играть. Выходит жираф, становится рядом и начинает петь.
- Да вы что! Вот это да! Подписываем контракт! Мировое турне! Гастроли в лучших цирках мира! Но всё-таки откройте секрет, как вам это удалось?!
- Да какой там секрет! Всё элементарно. Дешёвый трюк! Дело в том, что бегемот сам играет и сам же поёт, а жираф просто рот открывает.

Клоун в законе наколол себе на спине купол цирка.

Не люблю театр, там идиоты умными хотят казаться.
А вот цирк люблю, там наоборот.

При Ленине было как в туннеле: — Кругом тьма, впереди свет. При Сталине — как в автобусе: — Один ведет, половина сидит, остальные трясутся. При Хрущеве — как в цирке: — Один говорит, все смеются. При Брежневе — как в кино: — Все ждут конца сеанса.