Литовская ПВО не предохранялась, во...

Летчик от налётчика отличается тем, что у одного налёт оценивают в часах, а у другого в годах.

Встречаются жены летчика, капитана корабля и дальнобойщика за кофе.
Жена летчика:
- Мой вчера прилетел с рейса, раздел меня и с криком "захожу на посадку" раз пять меня поимел.
Жена капитана:
- А мой пришел с рейса и в ванной с криком "внимание, швартуюсь!" раз пять меня сделал.
Жена дальнобойщика:
- А мой приехал вчера, поставил меня раком, дал в каждую руку по боковому зеркалу от своего камаза...
- И что?
- А потом разделся, встал сзади и кричит "давай, милая, сдавай назад потихонечку..."

Девиз танкистов: "Броня крепка и танки наши быстры!"
Девиз летчиков: "Все выше, и выше, и выше..."
Девиз воинов ПВО: "Сами не летаем и другим не даем!"
Шурик.

- Братан, зачем нам этот цирк!? - сказал лётчик и сбросил бомбу на здание цирка.

Летят в самолёте грузин, еврей, чукча и русский. Вдруг вбегает лётчик и говорит:
- Самолёт падает, а парашютов только 4. Взял парашют и прыгнул. Осталось 3. Грузин говорит:
- У меня 20 детей, мне прыгать надо. Осталось 2 парашюта. Еврей:
- Ну, у меня нация самая умная, мне тоже прыгать надо. Остался 1 парашют. Русский говорит:
- Чукча, ты прыгай, а я как самый храбрый погибну.
Чукча отвечает:
- Ну ты, однако, дурак. Прыгай со мной, я еврею рюкзак дал, он умный, что-нибудь придумает…

- Доктор, моя квартира на первом этаже и водители грузовиков заглядывают мне в спальню, что делать?
- Поменяйте квартиру, но не слишком высоко, что бы летчики не заглядывали!

Художники не рисуют, а пишут.
Моряки не плавают, а ходят.
Артисты не играют, а служат.
Короче, одни только лётчики не выпендриваются, а летают.

Лётчики летают, шофёры ездят и только моряки с художниками выпендриваются: первые "ходят", другие "пишут".

Давно это было.
Возвращаюсь в электричке в училище из уволнения. Вдруг вижу — дружок мой по кличке "Лётчик" сидит, скучает у окна. Присаживаюсь рядом, "Здорово, — говорю, — Лётчик" и замечаю, что он пьян просто в жопу. И вот он мне заплетающимся таким голосом говорит:
— Слушай, а хто ета, ик... сегодня того, ик... дежурный по курсу?
— Капитан Гордиенко, — отвечаю, — И как же ты в таком виде будешь ему докладывать?
— А я ета, ик... чё, такой пьяный? Чё, ик... заметно?
— Лётчик, да ты же просто лыка не вяжешь.
Тут он мне говорит, что он на этом деле попасться никак не может, потому что его лишат увольнения, а в следующий выходной у него какое-то важное мероприятие, и всё такое... И просит меня порепетировать с ним рапорт капитану. И вот начинаем мы репетировать.
— Трищ ктан, — начинает выводить мой бухой друг, — Крсант Ткачнка с гродскова вольненья приыл, ик... Во время, ик... вольненья змечаний не имел, ик... Ну как, нормальна?
— Тьфу, чёрт, — говорю я,- Ты, во-первых, прекрати икать, а во-вторых, не глотай согласные, а то сразу видно, что пьян в дым.
Лётчик сконцентрировался, задержал дыхание и выдал:
— Таварищщщ ка-апита-ан, ка-арсант Ткаченко из гара-адскова-а ува-альнения прибыл. Ва-а время ува-альнения за-амечаний не имел. Пойдёт?
— Нет, — говорю, — видно, что ты гласные нарочито тянешь. Говори спокойно, расслабься...
Короче, до самого Голицыно Лётчик на весь вагон орал слова волшебного заклинания, которое должно было ему помочь избежать сурового воинского наказания за пьянство.
При подходе к дивизиону, Лётчик, набросав в пасть припасённых мятных таблеток, вызвался идти на доклад первым. И ведь пошёл. Я, с замиранием сердца, жду снаружи. Ровно через пол-минуты сияющий Лётчик вываливается из канцелярии и, гнусно хмыкнув, идёт переодеваться. Я ничего не понимаю — ведь то, что он пьян, мог не заметить только слепой и глухой. Захожу на свой доклад, открываю рот и вижу... за столом сидит дежурный капитан Гордиенко... пьяный не в жопу, а просто в две жопы.

Летчик на медкомиссии:
- Рост?
- 182.
- Вес?
- 84.
- Спирометрия?
- Это еще что?
- Ну, выдуваешь сколько?
- А, литра два...
- А в книжке написано четыре?
- Так это по праздникам...