На что похожа любовь по Инте...

Обеденный перерыв в нашей конторе - это переломный момент дня. До обеда никто не работает, а после обеда все отдыхают.

Амур чистил снайперскую винтовку.
На мускулистых руках под высоко закатанными рукавами пропотевшей линялой рубахи цвета хаки, шевелились жгуты мышц. Уперев приклад винтовки в каблук высокого ботинка, Купидон мерно двигал шомполом. Шшшших. Шшшших.
Святой Валентин с интересом глядел на широченную спину бога любви, мысленно представляя себе, что было бы, если бы в своей работе тот пользовался, например, секирой. Словно почувствовав его взгляд, Амур оглянулся.
- Фух, - сказал он, - жарко сегодня.
- Февраль вроде, - без особого энтузиазма отозвался Валентин, - откуда жара?
Амур заглянул в канал ствола и удовлетворенно сплюнул.
- Февраль, - бормотнул он, - февраль... Работы вагон, вот и жара. По всему миру.
- Ты чего таким старьем пользуешься? - спросил Святой Валентин, разглядывая добела вытертую сталь старенькой “снайперки”. Амур хмыкнул и сдвинул подальше на затылок черный берет со щитом “Wild Geese”.
- А чего? - обиженно сказал он, несколько раз щелкнув затвором. -
Тяжеловата, конечно. Зато надежная. Тульский Мосин, семь шестьдесят два.
Хоть песка в нее насыпь - работает как часы, и хрупких деталей нет, кроме прицела. А возьми какую-нибудь Си-Эф-Ай Лимитед Эдишн АА - хлопот не оберешься...
Валентин поморщился. Он уже успел позабыть, что огнестрельное оружие было для Амура “бзиком”, о винтовках, глушителях и боеприпасах он мог говорить неделями, тем более, что времени у него было хоть отбавляй.
- Или вот Штейр Шарфшутцен Гевер семидесятого года... - доносился до него голос Амура. Валентин поспешно прервал увлекшегося бога любви.
- Лучше бы ты из лука, как в старину, стрелял.
- Из лу-ука... - презрительно протянул Амур. Винтовку он уже оставил в покое, и теперь медленно водил по точильному камню черным лезвием длинного ножа. - Лук, Валя - это прошлый век... нет, даже не век, а тысячелетие. А еще: где мне столько стрел взять? Титановые - давай-ка ты, потаскай с собой? А деревянными только попробуй начать стрелять, сразу чертовы защитники окружающей среды на дыбы встанут. Гринписовцы всякие, международники.
Он помолчал, проверяя остроту лезвия на толстом неровном ногте большого пальца.
- И потом... Поправки на ветер сильнее надо делать, дальность ниже, точность поражения. Нет. Хватит луков.
- А арбалеты? - осведомился святой, вертя в руках открытку-”валентинку”.
- Пробовал, - твердо покачал головой Амур, - не мое. Стрелы еще тяжелее, заряжать дольше. Хотя вот, есть кассетного заряжания... нет, все равно не для меня.
- Знаешь, что? - сказал Валентин. Он порвал открытку на мелкие кусочки, ссыпал их с ладони и стоял, провожая взглядом белые квадратики, уносящиеся по ветру. Амур вопросительно поднял бровь.
- Заведи себе самолет и переходи на бомбометания. Кассетные бомбы, шариковые... Вакуумные. Сразу всех и накроешь, никто не уйдет.
- Смешно, - скривился бог любви, досылая патрон в патронник, - шутник ты, Валентин, хоть и святой. Нам сегодня весь день в паре работать, не забыл?
- Помню, - вздохнул Валентин, машинально тронув дальномер, висящий на поясе, - ну, мое дело маленькое, как у всякого корректировщика. Я только предупреждения рассылаю. Мол, “ты будешь моим Валентином”. Или
Валентиной. Только человек это получил, а тут ты - бах! и точка.
Постарайся все-таки в голову не стрелять. Рассудочная любовь - она, сам знаешь, добром не кончается, да и вообще - абсурд какой-то.
- Привычка с Косова, - проворчал Амур, подгоняя ремень, - ладно, как скажешь. В сердце так в сердце.
- И без контрольного, ладно? - Валентин твердо выдержал обиженный взгляд бога, словно у того отняли любимую игрушку. - Не надо контрольного,
Амур. Мы не киллеры.
- Можно подумать, то, что мы делаем - лучше...
Валентин махнул рукой и отвернулся. Глянул вниз.
- А, вот и первый. Ранняя пташка.
- Ветер? - деловито спросил Амур, приникая глазницей к окуляру прицела.
- Расстояние, угол?
(c) Вадим Шарапов

У меня хроническая офисная болезнь: до обеда всегда хочется есть, после обеда спать, и такое чувство, что мало платят!

Мужчина, в предпенсионном возрасте, приходит в отдел кадров частной фирмы.
- К сожалению Владимир Степанович, Вы нам не подходите. Нам нужны люди молодые, амбициозные,
способные творчески расти!
Владимир Степанович:
- А Вы всё-таки запишите мой телефон, когда выяснится, что Ваша молодёжь всё ещё творчески растёт, а работать некому - позвоните мне....

Мало кто знает. Но владелец гугла при любом запросе в интернете постоянно видит контекстную рекламу о необходимости повышения зарплат отделам разработки и маркетинга.

Песня про любовь:
Бросила береза, бросила осина!
Не везет на женщин парню Буратино..

Не знаю как вы, а я со своего смартфона уже давно не пытаюсь ни звонить, ни снимки делать.
Ему некогда, он часами грузит какие-то гавноапдейты для каких-то, без меня установленных нахрен никому не нужных программ, в какие-то нахрен мутные серверы и облака пересылает все мои поиски в интернете, короче, он давно живет своей жизнью, время от времени от меня только жрать требует, зарядку, то есть...

Девочка сказала:
- Горшочек, не вари.
Потом обернулась к чайнику:
- Не свисти!
И добавила:
- Не кипятись!
Потом прикопалась к трансформатору:
- Ну сколько можно гудеть?!
Обозвала телефон пустозвоном. Выключила свет в холодильнике.
Подразнила утюг:
- Ой-ой-ой... Какие мы горячие!
- Не п**ди! - досталось и радиоточке.
В общем, поговорить девочке было не с кем...

– Дорогой Дед Мороз, я положила молоко и печенье для тебя и Снегурочки, а также морковь для твоих оленей и зайцев под елку. С любовью, Даша…
– Дорогая Даша. От молока у меня понос, а от моркови мои олени п*рдят мне в лицо, когда мы со Снегурочкой едем на санях. – Хочешь сделать мне приятное? Оставь бутылку водки, но только не паленой. Дед Мороз.

Дорогой Дед Мороз, я положила молоко и печенье для тебя и Снегурочки, а также морковь для твоих оленей и зайцев под елку. С любовью, Даша... — Дорогая Даша. От молока у меня понос, а от моркови мои олени пердят мне в лицо, когда мы со Снегуркой едем на санях. — Хочешь сделать мне приятное? Оставь бутылку водки, но только не паленой. Дед Мороз.