Надписи в фешенебельном лондонском ...

Упали как-то в яму волк, медведь и лось. День сидят, два, три, жрать охота. Медведь говорит:
— Ну чё, кого жрать будем?.
Волк отвечает:
— Давай лося!
Лось помялся — помялся, но согласился.
— Ешьте, но при одном условии. У меня вот на жопе надпись есть, а я всю жизнь ее прочитать хочу, но не могу, вы уж мне прочтите перед смертью-то.
Волк с медведем согласились, смотрят лосю в жопу, а тот как копытами им по лбу [бах]нул, выпрыгнул из ямы и убежал. Волка на месте убило, а медведь сидит, за голову держится и говорит:
— А я-то нахрена полез? Я ж читать не умею!

— Рабинович, что я вижу! Вы едите сало?
— Ну таки да.
— Ну какой же вы тогда еврей, если едите сало?
— А давайте спросим так: ну какое же это сало, если его ест еврей?

Школьники на перемене разговаривают, один удивляется:
— И как же тебе родаки так много бабок на обед дают? А мою мать не проведешь, тeртый калач она у меня, она звонит в нашу столовку и узнает почем обед.
— И моя тоже регулярно звонит и спрашивает: « Почем у вас обед? ».
— И как же тебе удаeтся ее обмануть?
— Я обманул ее только один раз, когда вместо номера школьной столовой дал телефон ресторана.

После прихода Гитлера к власти суды Германии остались без работы.
Евреи не подавали иски против евреев, так как не хотели ссориться друг с другом в это суровое время.
Немцы не подавали иски против евреев, чтобы их не заподозрили, что они ведут с ними дела.
Евреи не подавали иски против немцев, так как абсолютно никакого шанса выиграть дело у евреев не было.
А немцы перестали подавать иски против немцев, так как невозможно победить в суде без хорошего адвоката.

В одесском ресторане:
- У вас есть рыба фиш?
- Разумеется.
- Хорошая?
- Как у родной мамы!
- Точно?
- Да!
- Таки гарантируете?
- Если она будет плохой, я не возьму с вас денег.
- Тогда несите сразу плохую.

Один еврей - торговая точка.
Два еврея - банк.
Три еврея - конгресс по проблемам русского народа.

– Абрам! Я серьезно настроен поговорить о твоих родных!
– Ну, таки говори, Мойша.
– Я конкретно хочу поговорить о твоей маме!
– Ну, таки говори, Мойша!
– Абрам! Твою мать! Ты когда-таки вернешь мне долг в двести долларов?!