Отец охотник все-таки убил медведя....

Классный руководитель разговаривает с мамой одного из своих учеников-первоклассников:
- Будьте помягче со своим сыном. Вы воспитываете его слишком строго!
- С чего Вы это взяли?!
- Когда я спросила, как его зовут, он сказал: "Вова Перестань!"

Умирает в больнице старый Абрамович. Вокруг собралась попрощаться семья.
— Мойша, — говорит Абрамович, — Тебе я завещаю мою улицу с жилым комплексом на западе города.
— Понял, папа, спасибо.
— А тебе, Изя, мой северный проспект, там где казино и театр.
— Благодарю тебя, отец мой.
— Рахель, а тебе мой южный бульвар, ну знаешь, где сувенирные магазины, художественная галерея, и синагога.
— Спасибо, папочка родной.
Присутствующий рядом обалдевший врач шепчет на ухо Мойше:
— Послушайте, а я и не знал, что ваш отец-таки такой богач!
— Боже мой, я вас умоляю, да какой богач? — Отвечает Мойша, — Он всю жизнь на велосипеде газеты развозил, нам сейчас свои маршруты оставляет!

Если вам что-то упало в суп и движется - значит, это мясо.
Если же упало и не движется - это витамины.

Мужчина всегда платит женщине за плотскую любовь: пр@ститутке – деньгами, любовнице — вниманием и подарками, жене — всей жизнью.

Муж - жене:
- Дорогая, сделай мне этот вот... ну как его... ну этот...
- Хорошо, любимый!........
Довольный муж, после "дела":
- Да и чёрт с ним - с кофе!

- Рабинович, что это вы такой задумчивый?
- Таки на той неделе мои жена и дочка решили, что они вегетарианки, и стали готовить одни лишь овощи, так я не стал делать сцену, а просто говорю им: "Сарочка, Розочка, Гиппократ сказал: "Мы есть то, что мы едим." Так вот как вы думаете, с кем мужчинам приятней жить: с нежной цыпочкой и классной телочкой, или с вареными овощами?" И теперь у меня на столе не перeводится мясо! Но вот только себе они готовят телятину и курочку, а мне почему-то одну баранину...

На поминках по Суслову выступает его лечащий врач:
— Наш главный враг — склероз — вырвал из рядов строителей коммунизма лучшего сына Отечества!
— Наш главный враг — недисциплинированность, — ворчит Брежнев, — мы уже час сидим, а Суслова все нет.