Штирлиц был изворотлив. Поэтому в В...

Последняя стадия сифилиса - это когда с памятника начинают отваливаться буквы.

Штирлиц отъезжал. Он сел в машину рядом с Кэт и сказал: — Можно трогать. Кэт потрогала и Штирлиц совсем отъехал.

Штирлиц пёрнул втихаря. Тихарь закашлялся.

Большинство городских монументов с точки зрения гопников называются - «памятник какому-то х…ю».

Радистка Кэт говорит Штирлицу:
- Приходите сегодня вечером, у меня никого не будет дома.
- Странно, - подумал Штирлиц, - зачем мне тогда приходить?

Штирлиц сидел на магнитном барабане и меланхолично жевал перфоленту. — Еще 25 метров осталось... — машинально отметил Штирлиц. Жевать перфоленту было невкусно и неудобно, но другого способа уничтожить полученную информацию у Штирлица не было.

Вечер. Штирлиц засыпал. Резкий стук в дверь. Ладно, подумал Штирлиц, убирая самогонный аппарат, сахар я засыплю завтра.

В Москве на площади Свердлова поставили памятник Марксу работы Кербеля. Комментарий армянского радио: — Тройная наглость! Один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!

- Василий Иванович, а ты яйца на Пасху красил?
- Нет, Петька.. Мне предлагали, но я отказался и к Штирлицу послал…

Штирлиц наслюнявил карандаш и вывел на бумаге:
- Здравствуй, Оксана!
"Нет,- подумал разведчик,- не так". Он тут же смял бумажку и съел.
- Здравствуй, Юля!
"Опять не то",- подумал Штирлиц, съедая вторую бумажку.
- Здравствуй, Ира!
"Черт, совсем память отшибло - как же ее звали? - Штирлиц съел и эту бумажку.- Ну вот, по крайней мере, теперь я сыт".
- Вы знаете,- сказал Штирлиц связному,- рисковать не будем. Передайте моей жене все на словах. Скажите, мол, я люблю ее, жду-недождусь встречи с ней, ну, и все такое прочее...