Штирлиц шел по Берлину...

Штирлиц стоит у въезда в город весь в медалях и орденах. Мимо проезжают двое молодых людей на мотоциклах.
– Байкеры! – подумал Штирлиц.
– Металл! – подумали молодые люди.

Едут в поезде х@хол и русский. Решили в дурака поиграть, а карт нет. Решили играть тем, у кого что есть. Х@хол сало достал, ну а русский буханку черного хлеба.
Х@хол отрезает шмат, кладет, говорит: "Туз".
Русский отрезает хлеб, говорит: "Шесть козырная", забирает и есть начинает.
Ну, х@хол обалдел, думает, как бы русского теперь надурить.
Отрезает еще больший шмат, кладет, говорит:
"Туз козырный! ".
Русский репу почесал, подумал, и говорит:
"Что ж делать, принял... "

Приходит Вовочка к отцу на работу и вдруг слышит за стеной: — Еще по сто грамм? — Давай… — Еще по двести? — Давай по двести… Сын недоуменно спрашивает у отца: — Папа, у тебя там водку пьют? Отец, краснея: — Нет, гномики… гантельки… поднимают.

– Она сказала, что идёт спать. Я пошёл за ней. Она наорала на меня и сказала, что я дурак. Потом она опять сказала, что идёт спать. Я не пошёл за ней. Утром она написала – дурак.

Сколько дурака не обманывай, а он сам несёт деньги.

Пабло Пикассо нарисовал х** на стене в сортире, после чего стоимость его посещения увеличилась в 50 раз.

Блондинка в швейном ателье.
- Хорошая юбка, только ведь мужики пялиться будут. Знаете что, сделайте сзади надпись: "Если ты можешь это прочитать, ты стоишь слишком близко".
- Хорошо, а каким шрифтом? 24-м?
- Нет, это слишком крупно.
- 16-м?
- Нет.
- 8-м?
- Нет.
- А как же?
- По Брайлю.

В "Семнадцати мгновениях весны" характеристики фашистов проклятых заканчивались одной фразой: "Связей, порочащих его, НЕ ИМЕЛ".
И только характеристика Штирлица заканчивалась так: "В связях, порочащих его, ЗАМЕЧЕН НЕ БЫЛ"!

Штирлиц шел по ночному Берлину плотно закутавшиcь в плащ. Моросил мелкий промозглый дождь который так и норовил затечь Штирлицу в левую ноздрю.
Почему в левую? - c досадой думал Штирлиц. В воздухе застыло что-то непонятное, тоскливое и тревожное, похожее на туман. Штирлиц вышел из запоя.
Неожиданно из-за угла бывшего Театра Лилипутов появилиcь три темные фигуры в форме офицеров гестапо. Фигуры окружили Штирлица со всех cторон девятимиллиметровых шмайсеров МР40 с откидным прикладом.
cлепя глаза отблесками уличных фонарей на мокрых cтволах
Повеяло перегаром дешевого гестаповского портвейна, который тут же напомнил Штирлицу его родной перегар и, cоответственно, родину-мать.
- ... мать! - пронеслось в голове у Штирлица.
- ... мать! - отозвалоcь эхо в другой половине головы.
- Sich eine Zigarette anzunden? [Закурить не найдется? ] - спросил старший гестаповец, хриплым от хазергита голосом.
- Seichas vyi u menya zakurite, suki! [Конечно найдется! ] - с надрывом ответил Штирлиц, и быстро, но cо смаком, дал закурить двум немцам.
Третьего в ту ночь ему догнать так и не удалось.

В результате землетрясения Рабинович и Шлемензон оказались заваленными в подвале. Спасатели из Красного креста разбирают руины, чтобы их освободить. И вот - их разделяет только одна стена. Один из спасателей стучит молотком по этой стене. Оттуда раздаётся голос:
- Кто там?
- Красный крест.
- На Красный крест мы уже давали.