Штирлиц шел по улице. Навстречу - М...

Не страшась опасности, ревущих клаксонов и визга тормозов, тимуровец
Вася Иванов перевел бабушку через улицу. Любопытно, что перехватил он ее, когда она уже спускалась в подземный переход.

Штирлиц спросил Кэт:
– Вы любите фильмы про любовь?
– Бесспорно! – ответила Кэт.
– А я – с порно, – признался Штирлиц.

Иду по улице, настроение хорошее.
Подумалось: « Господи, сделай так, чтобы у всех вокруг настроение поднялось! » И тут раз упал в лужу. Лежу, смотрю все вокруг довольны, улыбаются, настроение у этих козлов, видите ли, хорошее.

- Штирлиц, а вас я попрошу остаться, - сказал Мюллер, доставая из сейфа бутылку армянского коньяка и плитку советского шоколада.
- Ну наконец-то проявился связной, - подумал Штирлиц, увидев пароль.

Девочка - маме:
- Мам, а почему у папы волос на голове мало?
- Потому что он очень много думает...
- А почему у тебя много?
- Ешь молча!!!

По улице шел непризнанный гений. Его стихи не печатали, его рассказы не читали, его выставки никто не заметил. Даже жена считала его посредственностью. И вдруг он увидел, как двое работяг безуспешно пытаются загнуть трубу.
- Кто ж так загибает!- закричал непризнанный гений, - подложите пару кирпичей и заводите, заводите...
- Ура! Пару кирпичей! Кореш, да ты просто гений! - закричали работяги.
По городу шел признанный гений.

Сегодня подумала: «А не напечь ли мне блинов?»… и пошла купила вина, чтоб больше мысли дурные в голове не задерживались.

Пожилая женщина заходит в аптеку:
— Доча! Дай мне мои таблеточки от головной боли. Вот эти, белая пачка с синей полоской.
— Да Вы, что! Это ж противозачаточные таблетки!
— Да я знаю, доча! Я утром внучке в чай кладу и целый день голова не
болит…

Проходя по темной улице, мужик видит перед собой человека.
— Добрый вечер. Не смогли бы вы помочь бедному, голодному, безработному и бездомному человеку? Все, что у меня есть- это пистолет...

Радистка Кэт спустилась в подвал и увидела два зеленых глаза, похотливо горящих в темноте.
– Ой, крыса, – с испугом сказала она.
– Сама ты крыса, – обиделся Штирлиц.