Штирлиц выстрелил в упор. Упор упал...

Штирлиц вышел из ресторана почти трезвый, только слегка покачиваясь… и тут какая-то св*лочь наступила ему на руку…

Утром в кабинете у Штирлица зазвонил телефон.
- Русский разведчик Исаев! Четко отрапортовал Штирлиц и подумал, не сболтнул ли чего лишнего.

- Ой, какая славная белочка! - сказал Штирлиц, и протянул руки к животному.
"- Не местный." - подумал скунс и гнусно захихикал.

Только я заметила, что в фильме «Семнадцать мгновений весны» у всех фашистов в досье написано «связей, порочащих его, не имеет», а у Штирлица - «в связях, порочащих его, замечен не был»?

Штирлиц отъезжал. Он сел в машину рядом с Кэт и сказал: — Можно трогать. Кэт потрогала и Штирлиц совсем отъехал.

Штирлиц пёрнул втихаря. Тихарь закашлялся.

- Ой, какая славная белочка! - умилялся Штирлиц, протягивая руки к симпатичному зверьку.
- Не местный, - догадался скунс и гнусно захихикал.

Идет заседание, собралась вся верхушка рейха. Вдруг в кабинет заходит
Штирлиц, идет к сейфу, достает оттуда секретные документы, переснимает, потом ставит на стол вазу с апельсинами и уходит. Все в шоке.
- Кто это был, и что он тут делает?
- Да это штандартенфюрер Отто фон Штирлиц, русский разведчик.
- А чего ж вы его не схватите?
- Все равно выкрутится - скажет, что апельсины приносил...

Кэт принесла Штирлицу яблоки.
— Вкусные, — сказал Штирлиц, — где ты их взяла?
— Да, там, в саду, нападали...
Штирлиц посмотрел в окно: там в саду на падали валялось еще несколько яблок.

Штирлиц шел по ночному Берлину плотно закутавшиcь в плащ. Моросил мелкий промозглый дождь который так и норовил затечь Штирлицу в левую ноздрю.
Почему в левую? - c досадой думал Штирлиц. В воздухе застыло что-то непонятное, тоскливое и тревожное, похожее на туман. Штирлиц вышел из запоя.
Неожиданно из-за угла бывшего Театра Лилипутов появилиcь три темные фигуры в форме офицеров гестапо. Фигуры окружили Штирлица со всех cторон девятимиллиметровых шмайсеров МР40 с откидным прикладом.
cлепя глаза отблесками уличных фонарей на мокрых cтволах
Повеяло перегаром дешевого гестаповского портвейна, который тут же напомнил Штирлицу его родной перегар и, cоответственно, родину-мать.
- ... мать! - пронеслось в голове у Штирлица.
- ... мать! - отозвалоcь эхо в другой половине головы.
- Sich eine Zigarette anzunden? [Закурить не найдется? ] - спросил старший гестаповец, хриплым от хазергита голосом.
- Seichas vyi u menya zakurite, suki! [Конечно найдется! ] - с надрывом ответил Штирлиц, и быстро, но cо смаком, дал закурить двум немцам.
Третьего в ту ночь ему догнать так и не удалось.