Пошёл Илья Муромец со Змеем Горынычем биться. День идёт, два идёт, вдруг видит - пещера. Заглянул в неё, и кричит: - Змей Горыныч, выходи, биться будем! И ответ — тишина. Он опять: - Змей Горыныч, выходи, биться будем! Тишина. Он в третий раз: - Змей Горыныч, выходи, биться будем! - Ну биться, так биться, только зачем в жопу орать?
Илья Муромец подъезжает к огромной пещере и кричит: – Эй, Змей Горыныч, тв*рь поганая! Выходи, драться будем! – Драться, так драться. Только зачем же так мне в ж*пу орать?
Встретились две приятельницы после нескольких лет разлуки и замужества. — Ну, что ты думаешь теперь о замужестве, когда уже прожила столько лет? — спрашивает одна. — Мне кажется, что замужество — это как мираж в пустыне с дворцами, пальмами и верблюдами. Сначала исчезают дворцы, потом пальмы и остается один верблюд...
Муж звонит домой. Трубку берет служанка. Муж: –Мэри, ты не слышала, моя жена сегодня куда-нибудь собирается вечером? – Да, сэр, в кино. – Мэри, а ты не слышала, я с ней пойду?
Притча. Гулял как-то Змей Горыныч по лесу. Вдруг видит - скатерть-самобранка. Обрадовался Змей, лапами потер и говорит: «А ну-ка, самобранка, хочу много-много самых разных яств!». И, о чудо, - на скатерти появилось разной снеди видимо-невидимо. Еще больше обрадовался Горыныч и погрузил все три головы в еду - только чавканье со всех сторон понеслось. Съел Змей все и говорит: «Хочу еще!». И опять на скатерти появилось всего великое множество. Так несколько раз продолжалось. Наконец Горыныч обессилил и заснул. А на утро у Змея начало брюхо раздуваться. Пухнет, пухнет… раз и лопнуло. И умер Горыныч. Мораль: Имеешь одну задницу - так нЕчего жрать в три горла.
Дочка (7 лет) что-то читала, потом приходит и спрашивает: - Мам, а вот индейцев назвали "Зоркий глаз", "Храброе сердце"... а почему у Чингачгука было прозвище "Большой змей"? Я не нашлась, что ей ответить...
Две дамы беседуют о замужестве. — Мне кажется, — говорит одна, — что замужество напоминает мираж в пустыне — с дворцами, пальмами и верблюдами. Потом исчезает дворец, за ним пальмы и, наконец, остаешься с одним верблюдом.