Три летучие мыши спят ...

Баба-яга:
– Горыныч, ты чаво это сегодня такой смурной?
Змей Горыныч:
– А что, старая, веселиться-то? Головы – три, а пенсия – одна…

Просыпается мужик — голова болит. Он в кутузке, дверь открывается: выходи к следователю. .
Следователь:
— Ну рассказывай, как было.
— Пригласил меня друг на охоту на кабана... номера, говорит, выставили, приезжай, карабин захвати, все будет. Приехал, залегли ждем... нет кабанов...
— Пили?
— Да, выпили... подождали еще немного...
— Снова пили?
— Да, выпили и снова ждали, и потом вроде еще выпили, тут друг и говорит, пошли на другой номер, там точно есть. . ну пошли. . Дошли, я сразу смотрю
— кабан! я БАХ — готов! там сразу второй, третий, я всех сложил! Вдруг толпа какая-то, охотники что ли с номера того. Ружье отняли, в морду дали — все, дальше я ничего не помню... . тут очнулся, голова болит. .
Следователь:
— Ладно, так и запишем: на свиноферме я оказался в состоянии сильного алкогольного опьянения...

Мой вам совет, всегда ищите во всем позитив! Ветер в голове - это очень даже хорошо. Мысли всегда свежие.

В жаркий летний день пожилой мужчина падает в обморок на улице. Вокруг него сразу же собирается небольшая толпа. Какая-то пожилая женщина:
– Ему надо налить коньячку.
Кто-то другой:
– Ему надо сделать массаж сердца.
Та же старушка:
– Нет, ему надо просто дать коньячку.
Кто-то третий:
– Надо вызвать скорую!
Тут вдруг дедок очухивается, приподнимается с асфальта и говорит:
– Да замолчите вы все! Послушайте лучше, что вам говорит эта добрая женщина – коньячку!

Мой дядя патологоанатом и каждый раз, когда к нему приходят студенты на практику он устраивает им проверку: достаёт бутерброд из кармана трупа и ест, кто не упал в обморок прошёл практику

Сидит ворона с сыром на ветке, тут подбегает лиса, сбивает ее оттуда палкой на землю, отбирает сыр и сваливает. Ворона оклемавшись и почесывая репу бормочет: "Нифига себе басню сократили..."

Если начальник все время ругается на ваши опоздания, скажите, что вы – сова. Для убедительности страшно выпучите глаза и сожрите мышь-полевку.

Штирлиц шел по ночному Берлину плотно закутавшиcь в плащ. Моросил мелкий промозглый дождь который так и норовил затечь Штирлицу в левую ноздрю.
Почему в левую? - c досадой думал Штирлиц. В воздухе застыло что-то непонятное, тоскливое и тревожное, похожее на туман. Штирлиц вышел из запоя.
Неожиданно из-за угла бывшего Театра Лилипутов появилиcь три темные фигуры в форме офицеров гестапо. Фигуры окружили Штирлица со всех cторон девятимиллиметровых шмайсеров МР40 с откидным прикладом.
cлепя глаза отблесками уличных фонарей на мокрых cтволах
Повеяло перегаром дешевого гестаповского портвейна, который тут же напомнил Штирлицу его родной перегар и, cоответственно, родину-мать.
- ... мать! - пронеслось в голове у Штирлица.
- ... мать! - отозвалоcь эхо в другой половине головы.
- Sich eine Zigarette anzunden? [Закурить не найдется? ] - спросил старший гестаповец, хриплым от хазергита голосом.
- Seichas vyi u menya zakurite, suki! [Конечно найдется! ] - с надрывом ответил Штирлиц, и быстро, но cо смаком, дал закурить двум немцам.
Третьего в ту ночь ему догнать так и не удалось.

Два молодых актера в ТЮЗовской столовке:
- Ты чего это уже третью тарелку горохового супа трескаешь?
- Да мне сегодня скунса играть!