В санатории гражданка Сидорова быст...

Сантехник Сидоров уже неоднократно кодировался от алкоголизма. Но по роковому стечению обстоятельств всякий раз код совпадал с кодом его подъезда.

«Понаехали тут…-, - процедил сквозь зубы Сидоров, оглянувшись на прошедшего мимо Деда Мороза.

Судебное заседание:
- Гражданка Василенко, в чём причина развода?
- Ваша честь, задета моя честь!
- Ваша честь? - переспрашивает судья.
- Да, Ваша честь, моя честь!
- Что моя честь?
- Да нет, Ваша честь, не Ваша честь, а моя честь!
- Я не понял: моя честь - это Ваша честь? - переспрашивает судья.
- Вашу мать, Ваша честь! Всё, бл......передумала я разводиться!

Я не знал, насколько ты извращенка, пока не нашёл у нас дома томик "Камасутры". Ты бы, конечно, отмазалась, но поправки и дополнения на полях сделаны твоим почерком.

- Сидоров, почему вы опоздали на работу?!
- Я бы сформулировал вопрос по-другому: зачем я вообще сюда пришел?

Алкоголик Сидоров, за десять лет, проработал лишь три дня дворником, а остальное время был в запое. И все равно, он принес обществу больше пользы, чем все областные чиновники вместе взятые.

Училка:
- Достаем листочки. Будет диктант.
Сидоров:
- Я ручку дома забыл.
Учительница, собираясь кинуть ему свою:
- Сидоров, когда я собираюсь бросить тебе ручку, ты должен приготовиться ее поймать, а не болтать с Петровой. Иначе солдат из тебя не получится.
Петров:
- Почему? Сейчас всех в армию загребают.
Учительница:
- Нет, одноглазых не берут.

Отделение милиции, кабинет следователя.
- Ну что, господин Сидоров, радуйтесь - мы нашли вашу машину.
- Не может быть! Как же я рад, спасибо, спасибо большое!
- Правда, есть одна маленькая неувязочка: у вас угнали "Мерседес", а мы нашли вам "Жигули".

Старшина проводит перекличку солдат:
- Иванов!
- Я!
- Петров!
- Я!
- Сидоров!
- Я!
- Тритысячитридцатый!
- Товарищ старшина, я вам уже сто раз говорил – моя фамилия Зозо

Перекличка в тюрьме:
- Иванов!
- Я!
- Петров!
- Я!
- Сидоров!
- Я!
- Жириновский!..(пауза) Жириновский!!...(пауза) Я СКАЗАЛ ЖИРИНОВСКИЙ!!!
- я? (тихо так)
- Раньше нужно было молчать, Жириновский.