Он замечательный человек - веселый,...

Мы научились летать в небе, как птицы . Мы научились плавать в океане, как рыбы.
Теперь осталось научиться жить на земле, как люди.

Сидят в ресторане немец и русский за большим столом, водку пьют. Но неудобно им водку наливать друг другу - стол большой. А тут как раз поляк подвернулся и говорит:"Давайте я вам буду водку передавать".
Согласились с ним русский и немец. А поляк, хитрец, пока передает стакан, отпивает из него водку. Смотрели на это русский и немец, а потом решили, что сядут за стол поменьше. Чтоб без поляка обойтись. Решили, сделали. Вот и вся история, а остальное - на совести поляка.

Купилa семья квaртиру. Стaли делaть ремонт. Женa мужу говорит:
- Сходи к соседям снизу, спроси сколько они рулонов обоев покупaли, когдa делaли свой ремонт.
Он пошел, ему скaзaли:
- Двaдцaть.
Купили, стaли клеить. 6 рулонов остaлось. Муж злой, сновa идет к соседям:
- Вaм че, сволочи, скaзaть прaвду было сложно? У нaс 6 рулонов остaлось!
- И у нaс 6 остaлось.

Вот проблема с этими творческими людьми: они всегда желают быть композиторами, художниками и писателями.
В результате производством труб большого диаметра занимаются бездарности.

Семья получила квартиру и ходят по пустым комнатам в полном составе.
Мама:
– Здесь мы поставим шкаф, здесь – стол.
Сынок 5-ти лет:
– А здесь мы полку заху*рим!
Папа бьет сына по репе и строго спрашивает:
– Понял?
– Да.
– А что ты понял?
– Она тут нах*й не нужна.

Муж и жена-одна сатана, теща и тесть-прародители дьявола, любовник-отродье иблиса, лишь любовница-добрая фея.

Человек, который 4 года провёл в летаргическом сне, проснулся, узнал, что сегодня суббота, и решил ещё немного поваляться.

Семья покупает попугая, а он один в магазине остался.
– Почему его не берут?
– Он в публичном доме жил.
– Покупаем!
Дома дочка сняла с него накидку.
Попугай:
– Смотрю у нас девочки новые!
Забегает жена.
Попугай:
– Ни х*я себе и мамочка поменялась!
На мат забегает отец.
Попугай:
– Опа, а клиенты то старые, привет, Серёга.

Чужой человек, ставший родным — уже никогда не будет чужим; родной человек, ставший чужим — уже никогда не будет родным.