У меня есть тост - мечта. Выпьем за...

Да, мужчина — капитан житейского корабля. Но сам этот корабль находится в руках женщины. И беда, если ее руки будут дрожать. Так выпьем же, мужики! Выпьем, не оставив женщинам ни капли! За женскую трезвость и мужскую самоотверженность!

Я, конечно, не ангел совсем, И порой я бываю упряма.. Но я знаю — в решеньи проблем — Самых сложных — поможет мне мама! Пожалеет, услышит, поймет, Приласкает, покормит, утешит. Мысли в кучу мои соберет И морально, и всяко поддержит. Оставайся, мамуля, всегда Доброй, нежной, заботливой самой. Я ведь всегда, несмотря на года, Буду ребенком, а ты — моей мамой!!!

Однажды к старому аксакалу пришли молодые джигиты и спросили: скажи, батоне, почему ты такой старый и здоровый, а мы такие молодые и у нас все болит? Посмотрел старый аксакал на молодых, задумался и умер. Так выпьем же за здоровье молодых!

Женщины, как ромашки, они такие же: Р – романтичные, О – очаровательные, М – молодые, А – ангелочки, Ш – шаловливые, К – красивые, И – изысканные. Выпьем за ромашки, украшающие наш стол!!!

По свету странствовали два монаха — убеленный сединами старец и юноша. Однажды их путь преградил бурный горный поток. Занятые размышлениями о том, как преодолеть возникшую преграду, они не заметили, как к ним приблизилась женщина: — Добрые люди, помогите мне перебраться на ту сторону реки, там мой дом, мои дети. Юноша сразу отвернулся, накинув капюшон на голову, ибо монашеский обет запрещал не только говорить, но даже смотреть на женщину. А старец, ни слова не говоря, взял ее на руки и перенес на другой берег. Продолжив свое странствование, молодой монах много дней не решался заговорить о происшедшем. И старец нарушил молчание сам: — Тебя что—то гложет, сын мой. Поведай мне свои мысли. — Учитель, Вы же сами мне говорили о суровом монашеском обете. А та женщина... — Полноте, — прервал его старец. — Знай же — я оставил ту женщину там, на берегу, а ты ее несешь в себе до сих пор. Я поднимаю бокал за то, чтобы мы помнили только хорошее и не несли в себе груз обид и разочарований!

Максим Горький сказал: «Высота культуры определяется отношением к женщине». Так будем же, господа мужчины, всегда ВЫ—СО—КО—КУЛЬ—ТУР—НЫ—МИ!

Все здравицы и тосты принимая,
Хочу, чтоб всех торжественней звучал
Вот этот тост, который поднимаю
За землю - за начало всех начал.
Я словно плуг, который землю пашет,
Я словно руки пахаря на нем,
И злак, весною в борозду упавший,
И колос с набухающим зерном.

Сидит шах в своем дворце, в опочивальне. Скучно. Он хлопает в ладоши. Появляется евнух. «Приведи мне Зульфию», — приказывает ему шах. Евнух бежит — ж-жик — приводит ее. Через некоторое время — ж-ж-жик — ведет Зульфию обратно и — ж-жик — возвращается. Потом шаху понадобилась Гюльсара, потом — Заремба — и так всю ночь. А под утро евнух упал и умер. Резюме: мужчины умирают не от женщин, а от беготни за ними. Так выпьем же за то, чтобы наши мужчины не умирали ни от женщин, ни от беготни за ними!

Однажды к Аллаху явился мужчина и попросил сотворить женщину. Бог взял немного лучей солнца, задумчивую грусть луны, ласковый взгляд серны, трепет лани, красоту лебедя, нежность пуха, легкость воздуха, свежесть воды. А во избежание приторности добавил непостоянство ветра, болтливость сороки, слезоточивость облаков и все ужасы грома и молнии. Все смешал. Из этой смеси получилась прекрасная женщина. Аллах вдохнул в нее жизнь – и отдал мужчине, сказав: – Бери и мучайся! Так выпьем же за эту прекрасную смесь!

А третий угол - близкие друзья,
Четвертый - гости... Всех сочту едва ли.
Свой тост высокий поднимаю
За то, чтобы сердца не пустовали.