Лена не ходила на лекции, и на сессии препод ее завалил. Чтобы не отчислиться, Лена сходила в ресторан с деканом, после которого он ее «завалил», и проблема была решена.
Как говорил наш препод по физике про то, что мы ничего не слушаем на лекциях: - Вам в одно ухо информация влетает, а из другого не вылетает. - Почему? - Потому что звук в вакууме не распространяется.
- Для решения какой комплексной проблемы в СССР создавалась группа из следующих специалистов: математик, физик, биолог, инженер, врач, архитектор, экономист, юрист, философ? - Для уборки картофеля в колхозе.
- Моня, я тихо за вас радуюсь! Неделю назад открыли ресторан, а у в нём уже от клиентов нема места, где сесть! - Ша, Изя! Стойте радоваться! Уже закрываюсь! - Та вы шо! ? - Во-первых: все клиенты - это мои и Сары родственники! Спасибо, шо не со всего мира! А во-вторых: они таки задолбали до инфаркта моего повара своими советами!
Денис: - Лена!! Только не говори, что обращение "Уважаемый Пенис Сергеевич" в твоем письме - это опечатка!!!! Я не забыл, как ты в прошлом году мой автомобиль вульвой обозвала.
Женщина говорит хорошенькой соседке по даче: - Ты не могла бы надеть тот свой смелый купальник и позагорать на своем участке? - Нет проблем. А зачем? - Хочу, чтобы муж все-таки занялся починкой ограды.
Идут двое новых русских к третьему на день рожденья. Тут один из них вспоминает, что именинник ему звонил и просил купить петрушки, укропа и прочей зелени для салата. — Погоди, — говорит, — Серега просил ему зелени купить. — Нет проблем! Сейчас в ближайшей обменке курс глянем...
Авиационная часть. В офицерском клубе, семейный психолог, читает лекцию на тему "Гармония семейных отношений". По ходу лекции рассказывает, что больше всего изменяют моряки, а потом идут лётчики. Один офицер говорит: — Ну, почему же? Я, например, своей жене не изменяю. Другой поворачивается к нему: — Вот из-за таких, как ты, мы и оказались на втором месте.
Разговор двух политологов: - Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. - Это говорил еще Сталин. - Нет, это сказал Обама после убийства Каддафи.