Открываю дверь дома и спрашиваю: «Кто в доме живой?» Свекровь является топлес. Посмотрев с ненавистью, скрывается вновь на кухне, продолжая жарить котлеты. Кого мама ожидала в таком прикиде?
Я – стерва и собой горжусь! Мне преклоняются, мне подражают, меня ревнуют и мне это по нраву! А если это не по вкусу вам, то значит вы напрочь лишены вкуса!
Одна дома. В пижаме, тапок служит микрофоном, пою во весь голос, в наушниках… Начинаю плясать, оборачиваюсь — в дверях стоит вся семья и умирает от смеха.
Больно когда предают, лучше сразу захлопнуть створки двери, ведущей в свой внутренний сокровенный мир, иначе там будет наплевано, как в общественной курилке…
Эти отношения притягивали, как магнит. В них что-то волнующе-страстное и ужасающее одновременно, ощущение того, что еще немного, и кто-то сорвется… Как закрытая дверь и ожидание выстрела за ней.