Веселье без Божественного вдохновен...

Здравость суждения идет дальше, чем здравый смысл, но основы ее более шатки.

Нет смысла требовать у людей того, чего у них нет. Например, чувств, которых они не испытывают.

Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. Ф.М. Достоевский

После премьеры иногда наступает такой катарсис, что дальнейшие представления лишаются смысла.

Если задуматься над смыслом некоторых песен, становится не по себе. Чего хотя бы стоит строчка «Ветерок мои губы колышет…» у Дискотеки Авария.

Отношения они как корабль. Если не выдерживают маленькую бурю, нет смысла плыть в открытое море.

Вдохновение является лишь по праздникам. Поэтому нужен какой-то более доступный, протоптанный путь, которым владел бы актёр, а не такой, который владел бы актёром, как это делает путь чувства. Таким путем, которым может легче всего овладеть актёр и который он может зафиксировать, является линия физических действий. Когда эти физические действия ясно определяются, актёру останется только физически выполнять их. (Заметьте, я говорю – физически выполнять, а не пережить, потому что при правильном физическом действии переживание родится само собой. Если же идти обратным путем и начать думать о чувстве и выжимать его из себя, то сейчас же случится вывих от насилия, переживание превратится в актёрское, а действие выродится в наигрыш).

Никто никогда не поймет твоей печали так, как переживаешь ее ты.

Принцип чести имеет связь с человеческой свободой, - он есть как бы злоупотребление этой свободы. Вместо того, чтобы пользоваться ей для осуществления нравственного закона, человек употребляет свою способность добровольно переносить физические страдания, пересиливать впечатления действительности - для утверждения во что бы то ни стало капризов своего эгоизма. Так как при этом обнаруживается разница между действиями человека и животных, которые стремятся лишь к телесному благосостоянию, то отсюда вытекает смешение и даже отождествление принципа чести с добродетелью. Такое отождествление очевидно ошибочно. Ибо принцип чести хотя и есть нечто отличающее человека от животных, но сам по себе он не заключает в себе ничего такого, что могло бы поставить человека выше животных. Как цель, этот принцип, как и все, что проистекает из эгоизма, есть обман и иллюзия; как средство же для достижения посторонней цели, он может быть выгодным, но эта польза опять-таки имеет лишь призрачное значение. Но что человека делает бесконечно страшнее животного, так это - возможность злоупотреблять свободой как орудием для преодоления чувственного мира, ибо животное делает лишь то, что требуется его инстинктом в данное время, а человек действует по мотивам, которые могут привести к уничтожению мира.

Ошибки приравниваются к знакам препинания, чтоб появился смысл не только в написанных строчках, но в судьбе.