Две вещи наполняют душу грузинского...

День рожденья сорок пятый, Ты с утра уже поддатый, Угощаешь нас так вкусно, Будет пусть тебе не грустно, Пусть бурлит во всю веселье, И все будет трын-трава, Пьем за то, чтоб на похмелье Не болела голова!

Важны все юбилейные года, А юбилей у мамы — и подавно. Мамулечка, сегодня и всегда Ты в моей жизни будешь самой главной. Любовью согревала ты меня, А твоя нежность просто бесконечна. Живу я, в сердце это все храня, И так хочу, чтобы жила ты вечно. Пусть юбилей сегодня станет днем, Когда ты позабудешь все печали, Искрился смех во взгляде чтоб родном, А в сердце звуки радости звучали.

Когда заканчивается боксерский бой, судья поднимает руку победившего боксера, и тот, весь избитый, в синяках, торжествует победу! Давайте поднимем бокалы за тех мужчин, которые, несмотря на то, что жизнь их бьет и пинает, умеют побеждать и торжествовать свою победу!

Сидит шах в своем дворце, в опочивальне. Скучно. Он хлопает в ладоши. Появляется евнух. «Приведи мне Зульфию», — приказывает ему шах. Евнух бежит — ж-жик — приводит ее. Через некоторое время — ж-ж-жик — ведет Зульфию обратно и — ж-жик — возвращается. Потом шаху понадобилась Гюльсара, потом — Заремба — и так всю ночь. А под утро евнух упал и умер. Резюме: мужчины умирают не от женщин, а от беготни за ними. Так выпьем же за то, чтобы наши мужчины не умирали ни от женщин, ни от беготни за ними!

Желаю больше ярких дней, Чтобы от счастья билось сердце. Одежды больше по модней, И чтоб был характер с перцем. Задачи жизни разрешать, Когда штормит стоять, не падать. Купюрой крупною шуршать, И сердце от любви не прятать.

Зачатье... Розы... Сон мальца,
Наш отдых. Ласки и болезни...
Жизнь от начала до конца -
Она повсюду с нами вместе.
И кстати может, и некстати,
Впервые я хочу поднять
Тост за семейную кровать!
Чтоб в сотню лет,
Хоть раз в неделю,
Чуть-чуть кровати да скрипели.

Выпивает теплый коллектив грузин, тосты по кругу. Один встает: — Я хачу выпить за нашего Дато. Вот это настоящий мужчина: он может выпить подряд три рога вина и палюбить троих женщин. Второй: — Я хачу выпить за нашего Гоги — вот это настоячий мужчина: он может выпить подряд дэсять рогов вина и палюбить дэсятерых женщин. Встает третий, скорбно глядя в пол: — А я предлагаю выпить за Владимир Ильич Ленин... Я не знаю, сколко он мог выпить вина, и не знаю, мог ли он ваабще палюбить женщин, но толко настоящый мужчина мог так отомстить за смерть своего старшего брата. Так выпьем же за настоящих мужчин.

Женщины, как ромашки, они такие же: Р – романтичные, О – очаровательные, М – молодые, А – ангелочки, Ш – шаловливые, К – красивые, И – изысканные. Выпьем за ромашки, украшающие наш стол!!!

Некоторые люди вроде живут — ходят, едят, пьют, спят, даже в бане парятся, а только не живут... ей—богу! Так за то, чтобы жить по—настоящему в этой короткой, короткой, но прекрасной жизни! Жизнь прекрасна, отбросьте сомненья! Пьем за нас и за радость мгновенья!

По свету странствовали два монаха — убеленный сединами старец и юноша. Однажды их путь преградил бурный горный поток. Занятые размышлениями о том, как преодолеть возникшую преграду, они не заметили, как к ним приблизилась женщина: — Добрые люди, помогите мне перебраться на ту сторону реки, там мой дом, мои дети. Юноша сразу отвернулся, накинув капюшон на голову, ибо монашеский обет запрещал не только говорить, но даже смотреть на женщину. А старец, ни слова не говоря, взял ее на руки и перенес на другой берег. Продолжив свое странствование, молодой монах много дней не решался заговорить о происшедшем. И старец нарушил молчание сам: — Тебя что—то гложет, сын мой. Поведай мне свои мысли. — Учитель, Вы же сами мне говорили о суровом монашеском обете. А та женщина... — Полноте, — прервал его старец. — Знай же — я оставил ту женщину там, на берегу, а ты ее несешь в себе до сих пор. Я поднимаю бокал за то, чтобы мы помнили только хорошее и не несли в себе груз обид и разочарований!