Короткие истории про сотню

В детстве не любила обезьян. По какой-то неясной причине я просто возненавидела это животное во всех его видах, хотя никакая обезьяна меня не обижала. Любой вид или звук обезьяны вызывал у меня бешенство, желание зверски убить мартышку. В особенности меня злили детеныши. Представляла даже себе в мечтаниях, что, когда вырасту, у меня будет свой дом с сотнями трофеев обезьяньих голов и комната пыток, полная крови и шерсти. Где маленьким обезьянкам будут отрубать конечности, а они будут звать своих мам на помощь. А в остальном я была милым и добрым ребенком. Я не выросла психом, и с головой все в порядке, ни от чего целенаправленно не лечилась, о таком даже подумать не могу сейчас, животных очень люблю, но что это было — не знаю.

До того как я пошла работать, мама старалась максимально мне дать всё, чтобы я не считала себя хуже других. Потому что всю жизнь, она растила меня сама, перебираясь с одной съемной квартиры в другую. Денег вечно не хватало. Поэтому ей приходилось менять сотни работ, в поисках лучшей зп. И все они были не из легких. Сейчас она часто приходит ко мне после работы, в моей старой куртке, в моей старой кофте, ненакрашенная. И я вижу, как на нее смотрят мои коллеги. Скорее всего, думают, что мама безпробудно пьёт. И я готова разорвать за эти взгляды. В такие моменты хочется сдохнуть из-за того, что я не могу одеть маму сразу в хорошие вещи, потому что у нас долги и съемная квартира, это вытягивает из нас все деньги. Это невыносимо, с первый же зарплаты покупаю маме одежду.

Ну почему, почему за лет 20-30 жизни никто ни в школе, ни в универе, ни на работе не объяснит сотням, тысячам ребят, что их родители бросили их/ не уделяли им достаточно внимания вовсе не потому, что что-то не так с этими детьми, а потому, что их родители были слабыми и эгоистичными людьми. Я прожила почти тридцать лет, пытаясь понять, почему папа, уйдя из семьи, перестал со мной общаться, а мама, оставшись, так мало интересовалась, как и чем я живу. И только к тридцати я начинаю понимать, что дефектная вовсе не я, а они. А теперь я все чаще слышу истории таких же как я ребят, которые хотят хоть как-то привлечь внимание своих безразличных родителей, чем-то их впечатлить... Скажите же им скорей, что дело вовсе не в них, и не надо всю жизнь класть на венец поклонения своим родителям.

Очень жалею, что когда-то плевала на школу, бунтарку из себя строила. На контрольных в тетрадке цветочки рисовала, на вызов к доске вообще из-за парты не поднималась, с поставленными двойками соглашалась с лёгкостью и на все просьбы учителей закрывать их не желала. А теперь что? Мне 30, образования нет, работы нормальной нет, денег вечно нет, друзей хороших нет (только те, которые такие же, как я, "займи сотню до вторника"). Мои ровесники за границу мотаются, бизнесы открывают, а я сижу в магазинчике продуктовом — чупа-чупсы и пиво продаю. Сейчас бы всё отдала, чтобы вернуть время вспять и закончить хорошо школу, поступить в институт, завести хорошие знакомства, улететь в Америку на ПМЖ. Господи, как же тошно от этих мыслей. Время не вернёшь. Всю жизнь сама себе искалечила. Осталось теперь умываться горькими слезами, оплакивая то золотое время, когда перед тобой все двери открыты. Дура.

Возвращались с мамой из отпуска. В duty free набрали довольно много, в целом около 120 евро должно было быть. В частности, я взяла парфюм за 66, 50. На кассе стали пробивать - вышло почему-то 57 евро. Мы удивились, стали протягивать кассиру вторую сотню, она отказалась. Расплатились, отошли. Немного шокированные, думали, то ли ценники неправильные, то ли скидки какие. Мне это не давало покоя, проверила чек - оказалось, парфюм просто забыли пробить. К слову, эта поездка - мамин мне подарок, вообще я сама зарабатываю и живу отдельно. Я пошла и без тени сомнения рассказала все кассиру, заплатила сама. Мама была в шоке. Папа, встретивший нас по возвращении, тоже считает, что я должна была принять это как подарок судьбы. А я не хочу. Моральное состояние для меня важнее материальной выгоды. Я бы просто жить с этим не могла, пользоваться ими. И работникам платить бы пришлось наверняка за недостачу.

Отдыхала летом в детском лагере. Была у нас вожатая, к которой липли все детишки, день и ночь она ходила в окружении своего "выводка". Как-то за неимением сдачи она мне осталась должна 100 рублей. Уж не припомню, на что мы скидывались, кажется, на памятное фото отряда. Многие знают, как и чем кормят в детских лагерях, и какой отрадой там является буфет. А на сотку можно было купить по тем временам довольно много (булочка 5-7 рублей стоила, прочее в той же ценовой категории). Деньги у меня закончились (жили с мамой очень небогато, с собой было выделено немножко налички). Подошла к вожатой за своей заветной сотней, она, улыбаясь и хлопая ресницами, сказала, что ни о каких деньгах не помнит, и ничего я ей не давала. А по этой суке было видно, что она все отлично помнит и просто зажала эту несчастную бумажку. Для меня это было первое настоящее разочарование в людях и первое знакомство с людской подлостью.

Почему владельцы салонов красоты не понимают, что хорошего мастера надо холить и лелеять, ибо хороший мастер = много постоянных благодарных платежеспособных клиентов. Я забодалась ходить за своей подругой — мастером маникюра — из салона в салон. Поначалу все классно, она приходит на новое место, с ней заявляется почти сотня клиентов, руководство в восторге, все счастливы. Потом начинается: она просит повышения — ей отказывают, аргументируя, что она недостаточно долго проработала, а то, что она приносит немалую прибыль, в расчет не идет. Она просит другой график, ибо ее клиенты в основном приходят после 7-8 вечера — фиг, клиенты пойдут к другим мастерам, а ты с восьми утра работай, и что, что они хотят к тебе, другим тоже надо. И спустя примерно год она уходит на другое место, а за ней и вся ее толпа клиентов. И тут же начинаются звонки с просьбами вернуться. Жду уже, когда она наконец купит свою квартиру и будет работать на дому.

Мы познакомились, когда нам было по 18. Я, живущая пьянками, барами, друзьями и случайными связями. Он - девственник. С самого начала смотрела на него, как на очередного "никого". Нравилось ощущать себя взрослой и опытной, смеялась над ним с подругами. Он ревновал, я провоцировала. Сама не заметила, как влюбилась. Зацепил он меня своей искренностью, честностью, добротой и этими глазами преданными, чистыми. Но доверия уже не было, сотни моих ошибок, его слез, моих слез и истерик. Через два года расстались, договорились о сексе без обязательств. В таком ритме прошел еще год. Я изменилась, не пью, ни разу ему не изменяла, научилась готовить, говорю правду и продолжаю любить его безмерно. Он нашел другую. Уверяет меня, что они только друзья. Намекает на встречи. А я чувствую, что потеряла его. Понимаю, что он уже не тот, он стал таким же, как и другие: наглым, подлым и лживым. Встречи прекратила. Постоянно реву. Кажется, что тот мальчик, которого я испортила, был моим всем. Но его больше нет. И прекрасно понимаю, что сама во всем виновата.

Моя мама — невероятный человек! Замуж она не выходила, меня рожала поздно и для себя. Когда я родилась, она нашла другую работу, чтобы забирать меня из сада самой и проводить время вместе. Она никогда не повышала на меня голос, тем более не подняла руку. В три года я умела считать и читать, к пяти я могла писать письма бабушке. Если я не убиралась в комнате, то она начинала убираться сама и лишь приговаривала, чтобы я немного помогла (тем самым я убирала все сама). У меня были сотни развивающих игрушек и книжек. Мы вместе готовили и занимались творчеством. Моя мама шьет, вяжет, вышивает, лепит из глины, рисует. И этому всему она научила меня. Она работала преподавателем в университете, работала на дому, когда вышивала на заказ, шила игрушки или одежду; умудрялась путешествовать и все время проводила со мной. Она спокойно объясняла, как нужно вести себя в обществе, жить ради мечты и делать только то, что хочется. Недавно на моем дне рождения она сказала, что я ее лучший проект, и она полностью мной гордится. Я плакала от счастья.

Многие к психотерапевтам относятся скептически - мол деньги тянут, если за месяцок не помог - значит точно шарлатан, и так далее. Четыре года. На мое лечение ушло 4, 5 чертовых года. С абсолютно пустой оболочки - до уверенного в себе человека, который знает "зачем", и может вывезти себя в любой ситуации. Невроз, депрессия, ОКР, булимия, МДП - полный набор. Я не слушала тех, кто говорил, что "это просто вытягивание денег". Не слушала тех, кто говорил: "У тебя просто дурь в голове, пройдет". Я просто гоняла к своему врачу, как на работу - сначала по три раза в неделю, потом по два, потом по разу. В итоге все диагнозы сняты, и в скором будущем я смогу работать, как нормальный человек. И я просто не знаю, во что бы скатилась моя жизнь, если бы в свое время я не приползла на порог его приемной. Да, мне повезло с первого раза найти нормального специалиста. Мне повезло, что у меня были на это средства. Мне просто нереально повезло. Вообще, может, их всего сотня таких - настоящих врачей. Но они есть. А тетки, пичкающие таблетками, и томные дяденьки, просящие "поговорить об этом" - это все изврат и херня.

В этой жизни больше всего я люблю есть, ничто, кроме еды, не приносит мне такой радости и удовольствия. Я ем бесконтрольно, когда предоставляется случай, потому что я люблю ощущать вкус, осязать текстуру продукта, чувствовать его запах. Я думаю о еде всегда, как о самой заветной мечте. Я живу с мыслями о еде, я засыпаю с ними, я просыпаюсь с ними, еда мне снится... Когда есть возможность, я награждаю себя едой и утешаю себя едой, я ем от скуки, я ем от радости, от печали тоже ем, ем просто так, ем за компанию и очень редко случается, что я ем потому, что чувствую голод. Но моя любовь - это мой крест, мой запретный плод, я страдаю, чтобы насладиться ею, я терплю, я тренируюсь, я придерживаюсь правильного питания ради того, чтобы раз в неделю съесть всё, что только влезет. И я схожу с ума, никто не понимает, что это очень серьёзная проблема, которая мешает мне жить и радоваться жизни, ведь я не хочу разожраться до двух сотен килограмм, я вешу стабильно 70 кг при росте 173 см. Когда я целую любимого человека, я думаю о том, что он ел то, чего нельзя есть мне, когда я приезжаю к родным в гости или на праздники, я не радуюсь встрече, я радуюсь праздничной еде, которой набью брюхо. Я ненавижу себя и ненавижу еду.

Еще год назад я начала замечать, что со мной творится что-то не то. Вполне банальное плохое настроение затягивалось и перерастало в полнейшую апатию. Я всеми способами пыталась избегать реальности - спала по 14-16 часов, смотрела сериалы, не выходила из дома неделями, ограничивала общение, насколько это вообще возможно. Если все-таки общалась, то не подавала виду, насколько подавлено и тошно я себя чувствую. Любая мелочь могла заставить меня заплакать или обидеться, хотя такое поведение совсем на меня не похоже. Пытаясь проанализировать свое состояние, я пришла к невеселому выводу - это депрессия. Я прочитала сотню статей по психологии, но не хотела признавать этот факт. И в тоже время осознавала, что мои руки опустились и я не могу себе помочь. Самым рациональным выходом казалось посетить психолога, что и было сделано. Мои подозрения подтвердились. Самым обидным оказалось, что я не могу поделиться переживаниями с близкими, они переводили все в шутку и этим делали еще больнее, поскольку депрессия считается чем-то вроде простуды. Поверьте, это не так! Какое это мучительное состояние, эмоциональное дно... Если вы видите, что с вашими любимыми и родными что-то происходит - не игнорируйте. В такие моменты особенно важно чувствовать поддержку и внимание. Возможно вы спасете чью-то жизнь.

Я из достаточно обеспеченной семьи и ненавижу балет. Всей душой. Потому что очень больно… Моя старшая сестра — хрупкий цветок, солнышко в нашей сумасшедшей семье, танцевала с детства и подавала огромные надежды. Её потенциал был замечен и отмечен сотни раз, ей предлагали всё: лучшие партии, обучение заграницей, от спонсоров и предложений отбоя не было, а самое большое помещение нашего дома было оборудовано под танцевальный зал: станок, зеркала, паркет... Помню каждую её пачку, каждый макияж, и как она разрешала разрисовывать себя помадами. И день, когда у неё диагностировали последнюю стадию рака, тоже помню. Помню, как она включала в своём зале музыку на всю мощность и танцевала. Каждый раз, как в последний раз, каждая партия — прощальная, а каждая растяжка такая, как будто ей уже и не хотелось ходить теми ногами, в которых текла зараженная кровь. Она парила, кружилась, вздымалась ввысь, а в конце срывала с уже лысой головы косынку и вытирала слезы. Думала, что мы не подсматриваем. Она отдавала всю себя, а потом, без сил, вспомнив о своём бренном теле, с трудом снимала пуанты и делала вид, что всё хорошо, улыбалась, но очень долго отдыхала после каждой такой разрядки. А потом она надела парик и пригласила нас с родителями на свой прощальный концерт. Это был прекрасный, независимый от жизни и смерти вечер. А утром её не стало… Я очень скучаю.