Читать научилась рано, еще в детско...

Лежу в больнице с 3-мя бабушками. В очередную бессонную ночь решила: собираю из них музыкальную группу. Такого разнообразного храпа и пуков одновременно я еще не слышала.

В детстве, когда нам было лет десять, мы были в детском лагере, и была у нас игра «Что бы ты сделал, если бы на час оказался волшебником и мог наколдовать, что угодно?». Я сказала, что вылечила бы свою тётю от рака. Все дети сильно смеялись. Так не по себе мне не было никогда.

Сейчас еду в маршрутке,впереди сидит мама с двумя детьми почти одинаково возраста , они кричат ,смеются, просят купить киндер, самый красивый киндер , иначе эти маленькие шантажисты обещают кричать . На что мама спокойно и с улыбкой отвечает ,что лучше она купит им самый красивый ремень)

Я пою в группе. Как это часто бывает, я могу ходить по сцене с микрофоном, петь и не быть привязанной к месту. Клавишник же наш сидит на низкой табуреточке, а также у него есть отдельный микрофон для подпевки. В общем, идет концерт, пою, хожу по сцене, а, проходя мимо него, понимаю, что у меня вырвался... Пук. Прямо рядом с его низким микрофоном. Громко. Характерно. Барабанщик резко решил все вырулить резким и странным соло, так как клавишник от ошаления заглох. Но финт ушами барабанщика, кажется, спас. Стыд.

В детстве отправляли меня в лагерь на лето. В этом лагере мой дедушка был сторожем и жил у себя в доме. Вдоль забора у него росла вишня, которая переваливалась на территорию самого лагеря, где дети бегают. И все дети знали, что вишню трогать нельзя! А я первый год отдыхала, знала же, что это дедушкина вишня и стояла, ела её спокойно. Все дети проходили мимо, пялились, вожатые подбегали отгоняли меня. Видели бы вы лица всех, когда дедуля вышел, посадил меня на плечи и сказал, что я хозяйка этой вишни!))

Рассказывала бабушка, которой в годы начала ВОВ было 7 лет. Недалёко от их дома был лагерь немцев. Однажды привели много русских пленных солдат, и они, будучи детьми, бегали посмотреть на них. Подбегали к сетке, которой солдаты были обнесены, наклонялись, брали камни и кидали в солдат наших с криками: "Швайн!" Немецкие солдаты детей этих хвалили и улыбались над этими выходками. Только немцы не понимали, что дети кидали не только камни, но и картошку печёную, которую тайно проносили с собой, чтобы покормить солдат.

Обожаю ходить по дому голышом. Дом частный, но соседям не видно - забор и кусты надёжно меня закрывают. Этим летом забылась и вышла в таком виде в сад снимать бельё. Сладко потягиваясь и шаркая тапочками медленно, наслаждаясь солнцем, дошла до бельевых верёвок, сняла бельё и... заметила на крыше соседей кровельщиков - ремонт делать начали. Ну, кровельщики тоже меня заметили. Решила, что прикрывать что-то уже поздно и уплыла домой ровной гордой походкой.

1942. Дикий холод. У бабушки трое детей: 2, 4 и 6. Вот-вот умрут от голода. Разбомбили дом соседей и убило мать двоих детей: 5 месяцев и 10 лет. Все отвернулись. Моя бабушка забрала детей себе. Она доставала из ящика с игрушками на елку(с довоенных лет) один пряник в день, терла его на терке и под язык давала детям. В 45 вернулся мой дед. Она весила 35 кг при росте 176 см. Она всегда считала себя матерью пятерых детей. И она всех уберегла. Великая женщина. Великий народ. Великая победа!

У нас с мужем разница в возрасте 16 лет. Когда мы собирались жить вместе, и я заикнулась о детях, он сказал: тю-ю, вытянем, конечно. Я всегда знала, что детей он недолюбливает, с сыном от первого брака совсем не общался. Думала, ничего страшного, я тоже с отцом не сильно дружила. Сейчас мужу 50 лет, 13 лет мы прожили, почти ни разу не поссорившись, можно сказать, душа в душу. Умный, хозяйственный, мужественный, в постели огонь - ну идеал мужчины. И ещё гордый, поэтому ни на одной работе не держался, то начальству нахамит, то отказывается от их требований. Он зарабатывал меньше меня, намного, но с моим доходом и на жизнь хватало, и на отдых съездить. Правда, я уже отчаялась иметь детей. Не беременела, и всё тут. И вдруг получилось. Но теперь выясняется, что ещё не родившегося ребёнка он ненавидит. Если бы тогда, 13 лет назад родился - то ладно, но сейчас муж типа уже стар для этого. Всю беременность слышу, какая я конченая дура, что не сделала аборт, что, мол, он хотел спокойной старости, а я ему ярмо на шею, и вся жизнь наша коту под хвост до самой смерти, и вообще придушит меня этот сынок за квартиру. Моя официальная зарплата ничтожна, так что декретные будут копеечные, но у меня есть накопления, закончатся - займу у родни. Я каждый месяц декрета в семейную кассу буду класть столько же, сколько сейчас кладёт он. Муж, однако, пророчествует, что без моей з/п нас ждёт голод и нищета. Поискать ему самому работу с з/п повыше - не рассматривается. Искал уже много лет, не нашёл, это его потолок, да и возраст не тот. Я не могу ему пожаловаться на плохое самочувствие (говорит, сама виновата, что подписалась на "эту бабью блажь"), на то, что мне не доплатили зарплату в этом месяце (говорит, это потому, что я теперь работник второго сорта, в чём опять же сама виновата). Какая поддержка? Какое внимание к беременной жене? Хрен. Он даже не оставил свою манеру гонять на машине со мной; сколько я ни просила ехать аккуратнее, меня трясёт на кочках и больно, а в ответ: вон альтернатива - трамвай. Я жила спокойной размеренной жизнью с любимым мужем, а он показал себя мудаком, едва только почуял, что лишится этой размеренности. 13 лет жизни в мусорку; за пять месяцев беременности огромная любовь моя к мужу сдулась. Может, я полюбила бы его снова за одно только ласковое слово про нашего сына, но вряд ли такое услышу. Не хочу сидеть на шее у родни, поэтому как только рожу и ребёнку исполнится 1, 5 года, и я смогу работать, получит наш папа свою спокойную старость, только без нас. И да - я не позволю ему убедить меня, что я поступила как дура, решив родить.

Мне было 13, и я была в лагере, который находился в лесу. Однажды поссорилась с девочкой, которая считала меня близкой подругой, и она расстроенная убежала куда-то. Я решила, что помирюсь с ней, когда она вернется. Она не вернулась. Кто-то из детей увидел, как она перелезает через забор, ограждающий лагерь, и забил тревогу. Я помню полицию и ее заплаканных родителей. И что окрестности вокруг долго и упорно прочесывали. Ни единого ее следа. Стараюсь об этом не вспоминать, иногда виню себя.