Мне сегодня под ноги прилетела карт...

В истории о ВОВ от бабушки нет ничего такого героического. Она рассказывала, как проводила деда и осталась с четырьмя детьми, мал мала меньше. От голода ели лягушек и траву, она копала окопы в лютый мороз в одних тонких чулках так, что ноги были покрыты коркой льда. Позже чуть не посадили "за расхищение социалистической собственности", а это были колоски, оставшиеся на поле после сбора зерна. И ничего в этом нет особенного, кроме разве того, что жили так тогда сотни, сотни тысяч.

Недавно прихожу домой, а муж приготовил потрясающий ужин. Кормил меня острым мясом с овощами. Мы поели и улеглись на диван. Обнимашки, поцелуйчики и как обычно его фирменный куни. Буквально через пару минут у меня там начинает просто адски жечь. Я кричу, матерюсь. Остальные часа два провели так: я лежу на диване с раздвинутыми ногами, а муж мне туда дует и сильно извиняется. Теперь острое перед сексом не едим :)

В 92 году моей маме выдали путёвку в детский лагерь на море, Геленджик. Это было большим везением, денег у родителей не было. В конце отдыха приехала новая смена детей, и нас заселили всех в один корпус — по 10 человек на четыре места, и перестали кормить. В последние два дня я уже не могла вставать, руки, ноги тряслись. После ещё два дня в поезде без еды. Мама до сих пор вспоминает, как мы вывалились из поезда худющие и с синяками под глазами. Родители тогда расплакались и больше я в лагерь никогда не ездила.

Когда мне было четыре года, мы поехали в деревню. Я была очень активная, и было сложно за мной уследить. Бегать по деревне и приходить с гвоздями в плече или ноге — это было нормой. Но однажды мы с папой пошли по землянику, леса там неспокойные, поэтому всегда с собой ружьё. Папа поседел в 31 год, потому что я увидела медвежонка и начала к нему приставать. И я поседела в четыре года, потому что увидела его маму-медведицу, которая была готова разорвать меня. Пришлось застрелить.

Нет ничего ужаснее, чем когда мой парень прячет свой писюн между ног. Я не могу смотреть, как нормальный мужик в мгновение ока превращается в девочку. А он, видя мою реакцию, периодически это повторяет мне на зло))

Прихожу к бабушке, а она сидит грустная: внучка, похороны мои отменяются... Рассказывает: "У меня ноги болят, и, чтоб в гробу лежать, я связала тапочки красивые, мягкие. А сегодня полезла в пакет с тапками, а их моль пожрала и все засрала там. Я сугроб говна вывалила из пакета. Подвела меня моль, отменяются похороны..."

Дело было в нулевых, в общежитии с нами жила одна девчонка - умная, но не от мира сего (мол, и накуриться любила, и на девушек была падкая). И вроде это на показ не выставляла, но все знали. Так вот, среди девчонок прошел слушок, что она всем чертежи делает, если ей грудь показать оголенную. Шутки шутками, а чертить приходилось много, и было довольно сложно (это сейчас компьютеры, Автокад). Я к ней и сама однажды за помощью обратилась, стыдно было, аж жуть: пришла, халат распахнула, краской залилась, а она смеется и говорит, чтобы завтра за чертежом приходила. Так вот, на встрече выпускников не так давно увидела ее, поболтали. Решила спросить: чего это она, и так не обделенная женским вниманием, изъявляла такой интерес. На что она рассмеялась, а потом рассказала, что проспорила другу в карты, и тот загадал желание, чтобы ей грудь показали под любым предлогом. Ну делать нечего, выдвинула такую плату за чертеж, а молва потом и разнесла… Поэтому два последних года приходилось, сдерживая смех, глазеть на девок и чертить им схемы. И ведь ходили же, показывали…

Когда мы с братом были мелкими, наш папа работал в милиции. На обед приходил домой, а мы-то по папе скучали и хотели с ним поиграть. И играли в преступников: он нас ловил и сажал в тюрьму. Ну а точнее — перепутывал наши руки-ноги, защелкивал в наручники и цеплял к батарее на все время его обеда. И каждый раз мы велись. Чертов гений.

Бывший парень обожал пердеть под одеяло и накрываться с головой после этого, внюхивая смердючие пары. Изогнуться в немыслимой позе, раздвинув ноги, пернуть себе в ладошку и занюхать — любимое дело. Вот только мне приходилось быть невольным свидетелем всего этого каждый раз, а иногда вынужденным соучастником занюхивания чужого пердежа. Кучу раз просила не делать так хотя бы при мне, без толку. Конечно, причиной расставания стало не это, но травма, похоже, осталась на всю жизнь.

Работаю преподавателем в университете. Что только студенты не приносили на пары: и еду, и карты, и алкоголь, и попугая, и утюг, и подушку, и годовалого ребенка. Думала, меня удивить уже нечем. Ошибалась. Как-то ко мне подошел студент с тетрадью, в которой написаны все лекции, которые я диктовала за семестр.