Короткие истории про часы

У меня все самые громкие ссоры с родителями в детстве и в школе начинались из-за того, что я была не мерзлячка, а предки — наоборот. Мама меня всегда укутывала в сто одёжек, я еле ходила, было тяжело, постоянно была вся мокрая, несколько раз теряла сознание из-за духоты, но меня настойчиво продолжали одевать в гигантские шапки, шарфы до земли, несколько пар колготок и куртки до щиколоток. С собой всегда таскала большой пакет для лишней одежды, переодевалась в подъезде, а шмотки прятала за мусорным баком, где было не видно, возвращалась, опять переодевалась и шла домой. На улице же я полуголая проваливалась под лёд по пояс и гуляла ещё несколько часов после, по двенадцать часов проводила в сугробах, лепя снеговиков, с обеда и до позднего вечера не отрывала жопы от ледяной горки, играла в куклы с температурными подругами, при этом болели все, кроме меня. А в семье до сих пор уверены, что это их заслуга, ведь они такие молодцы, что одевали меня, как на Северный полюс. P. S. Как не болела, так не болею. Здоровье не пострадало.

Когда была маленькая, дедушка в горах нашел раненного волка, мощного такого и по доброте душевной решил его вылечить. Пока лечил, обитал волк у нас во дворе в вольере для собаки, мне запрещали даже близко туда подходить. Но я все равно таскала ему конфеты и кусочки котлет, овощи и т. д. - все, что могла. Еще очень расстраивалась, что он не ест. Несколько раз даже пыталась погладить волка, пока никто не видит, но он всегда начинал скалиться и рычать, а я пугалась. И вот за несколько дней до того, как дедушка уже должен был отвести его обратно в горы, я осталась одна дома. Было еще рано, часов пять утра, я обычно часов до 11 спала, но тут мне приспичило проснуться и прогуляться. Наш дом был на самом краю села, дальше только кладбище. Я отошла недалеко, когда на меня напала свора собак, их было штук пять, одна успела укусить уже, спас меня, как не странно, волк. Он как-то выскочил из вольера, и, на мое счастье, я оставила калитку открытой. Приехав, дедушка с бабушкой застали картину: я вся в крови рыдаю в обнимку с волком, тоже запачканным кровью, а вокруг нас валяются эти собаки с перегрызенными глотками.

Я художник. И нет, это не моё хобби, и я не заканчивала недельные курсы. Рисую всю жизнь. Одиннадцать лет обучения. Семь лет из которых академии. С четырнадцати подрабатывала. В академии продыху не было. Один выходной. 24 часа мастерские. Все лето впахиваешь, чтобы было, на что жить и на что покупать материалы (порою в год тратила около ста тысяч только на них). Это действительно другой мир. Мы живем этим. Мы вкладываемся в этот мир. Двадцать пять лет не держала денег в руках дольше пары часов, ибо сразу шло на жизнь, материалы и что-то дать родителям. Откладывать было никак. Не отдыхала уже восемь лет. Ни о чем не жалею. Но весь мир этот идет крахом от фраз: — Почему так дорого? Ты ж художник. Тебе это просто. — Ты художник. Нарисуй меня бесплатно. Чего тебе это стоит. — Бесплатно, бесплатно, бесплатно.... Ничто, никакой труд не должен быть бесплатным. Художники, писатели, артисты — эти люди вкладываются в свою профессию не с девяти до шести, а 24/7. И нет мы не живем, как богема. Не работаем всего пару часов в неделю и не уезжаем по выходным на Кипр. Это большой труд. Спросить не стыдно, что вошло в работу, и поинтересоваться о цене. Стыдно не платить и принижать работу.

Лежала в больнице с гидротораксом, там у меня случился приступ - я задыхалась. Несмотря на все усилия реаниматологов, мне становилось хуже. Я перестала реагировать на действия и вопросы врачей, не могла говорить, только тихо стонала. Думала, эту ночь не переживу, и уже смирилась с этой мыслью. Через несколько часов мучений внезапно почувствовала легкость во всем теле, боль ушла, я смогла нормально дышать. Я решила, что умерла, и меня больше не сковывает физическая оболочка, о чем тут же заявила врачам, добавив: "Оказывается, умирать не больно и не страшно, а, наоборот, приятно". Реаниматологи пытались убедить меня, что я жива, тем, что они меня видят. Я сказала, что стала призраком, как это часто показывают в фильмах. Врачи возразили: "Но ты же чувствуешь наши прикосновения". Я ответила, что это как фантомная боль, которую чувствуют люди в ампутированных конечностях. А то, что врачи считают меня живой, я себе объясняла тем, что они просто не могут смириться с моей смертью. В общем, на все их доказательства у меня находились свои объяснения, казавшиеся мне логичными. Я несколько часов считала себя призраком, пока не наступило утро. Я тогда решила, что после смерти человек остается в том же времени, когда умер. По моей логике для меня должна была наступить вечная ночь, но тут начало светать... Сейчас даже смешно вспоминать, я тогда много всякой чуши наговорила и еще больше в голове напридумывала. Мне потом объяснили, что это был бред из-за кислородного голодания - сатурация опустилась до 60%.

Летом прошлого года с кучкой креативных коллег отправились в заплыв на байдарках. Разделились на лодки по принципу "М" и "Ж", я в тройке. "Девочки, с собой ничего не берите, первая часть пути - 3 км, потом привал. Увидите мост, большую газовую трубу, мы будем справа" - с такими словами организаторы (два мужичка а-ля барды 70-х) столкнули нас в воду. На часах было 11 утра. Радуясь обалденной солнечной погоде, шикарным пейзажам Немана, неспешно потягивая пиво и рассуждая о жизни, изредка работая веслами (благо, плыли по течению), мы продвигались вперед. Когда, по нашим расчетам, три километра точно были позади, мы стали высматривать впереди нужный мост. Проплыв штук шесть мостов, набрали нашим, которые заверили нас, что мы совсем рядом. В три (!) часа дня мы немножечко заистерили на тему "мы, наверное, их пропустили", и позвонили еще раз. Извиняющимся тоном организаторы сообщили, что они "проехали немного дальше, но нам осталось совсем чуть-чуть". В это время небо затянуло черными тучами, ударила первая молния и на нас стали падать капли размером с яйцо. С криком "Поднажмем, девчонки!", мы затянули песню "Черный ворон" и стали усиленно работать веслами. Как мы гребли! Четко, слаженно, красиво, одним словом. Олимпийская сборная по гребле, увидев нас, утопилась бы от зависти. Народ на берегу, отдыхавший под навесами, приветствовал нас свистом и аплодисментами. Вскоре пришлось грести попеременно, т. к. один человек вычерпывал воду из байдарки пивными бутылками. В общем, в пять (!) часов вечера, злые, мокрющие, голодные, мы увидели долгожданный лагерь. В мой открытый для всех ругательств мира рот тут же влили 100 грамм для сугреву, дали горячего супа и переодеться. И только когда поняли, что мы чисто физически не сможем никого из них убить, нам с гордостью сообщили, что мы сделали 28 километров!

Мы с мужем любим ездить отдыхать с палатками на машине. Так как у нас две большие собаки, места нам приходится выбирать те, где поменьше людей. Года три назад друзья, которые уже отдыхали не очень далеко от города на озере, позвонили нам под вечер, позвали к себе. Мол, место хорошее, людей нет, рыбалка-купалка, приезжайте. Дорогу подробно описали, в сущности, она всего одна, после очередной деревни просто ехать и, мол, сразу их и увидим. Собрались мы быстро, но пока доехали до той деревни, уже темнело. Из деревни дорога и правда одна - прямо. Сначала ехали спокойно в предвкушении отдыха, но никого так и не видно, смотрим на часы - а мы уже больше часа едем, оказывается. Вокруг с одной стороны лес, с другой - поля. Решаем проехать еще чуть-чуть и разворачиваться. Звонить товарищам - ни у меня, ни у мужа нет сети. Едем - попадается еще одна деревня, огней нет, дома уже вроде как спят. Когда уже проехали эту деревню, до нас доходит, что там не было ни одного столба с проводами. Ну поудивлялись, ладно, бывает. Заезжаем в лес. Время уже далеко за двенадцать, никаким озером и не пахнет, сети так и нет, понятно, что надо возвращаться. Но пока мы думали, что пора разворачиваться, пропустили все места, где можно это сделать. Едем по узенькой дорожке, как бы "утопленной" между деревьями, высота так называемых обочин почти по крышу машины. И дороге этой конца края не видно. Вокруг уже тайга. На дорогу выскакивают рыси, в открытые окна слышен вой волков. Останавливаться страшно. Развернуться негде. Сети нет. Пытаемся позвонить в МЧС, 112, телефоны отвечают - невозможно совершить вызов. Состояние близкое к истерике. Тем временем стрелки часов уже подбираются к трем часам ночи. Замечаем, что дорога вроде как шире становится, обочины ниже. Радуемся: все, сейчас сможем развернуться. Точно. Выезжаем на перекрёсток, четкий такой, большой, две дороги пересекаются. Кругом тайга. И в эту же минуту, как мы выехали на этот перекрёсток, у нас лопается заднее колесо. Натерпелись мы жути, пока его меняли, сразу развернулись, и бегом оттуда. Выехали мы к трассе часам к шести утра. Деревень без столбов по дороге никаких больше не было, поля и леса только. Созвонились с друзьями, они вообще не видели никаких машин, стояли практически на дороге. Поехали туда с ними через неделю, понять, где мы заблудились. А нигде. Дороги этой нет, по которой мы ехали. Дорога от деревни сразу налево и выходит к озеру. Других нет. Лес кругом. И деревень и с электричеством, и без нет. Была только одна, на том месте, где мы приблизительно по карте ехали. Но она сгорела полностью еще в 17 веке.