Я хочу, чтобы в автобусах была така...

Благодаря лени, ушла из спорт-зала в спортивных трениках (свободных) и колготках. Стою на светофоре — мой троллейбус. Стартанула, как только загорелся зелёный. Бегу-бегу, машу троллейбусу и пассажирам, как вдруг чувствую, под ногами что-то мешается, прям запинаюсь за какую-то хреновину! Ногами её отталкиваю и отчаянно пытаюсь успеть в свой транспорт. Благополучно залетаю в троллейбус и ловлю на себе шокированные взгляды. Опускаю глаза, а я в одних колготках. Этой хреновиной были мои штаны.

Постоянно пользуюсь наземным транспортом. Особенно в час пик, когда полная остановка людей в предвкушении заветного автобуса пытается определить точное место остановки автобуса, дабы вбежать в него первыми и занять заветные места. Нашла решение: всегда улыбаюсь водителю подъезжающего транспорта. В 90% случаев работает, и входная дверь оказывается прямо передо мной :)

Недавно я попала в серьезную аварию. Дело дошло до ампутации ноги по лодыжку. В тот момент я переосознала всё, я поняла, что такое "ценности жизни", я поняла ради чего я живу. Сейчас читаю о глупых мечтах некоторых людей, которые возможно никогда меня не поймут... И пусть мне спасли ногу, но у месть одна самая заветная мечта - ХОДИТЬ!

Сегодня пошла к гинекологу и на осмотре мне стало плохо: давление упало, голова закружилась, все, думаю, сейчас упаду в обморок. Но врач и медсестра быстро привели в чувства, дали нашатырь, виски натерли и кофе принесли. Картина маслом, сижу я, значит, в кресле, ноги нарастопырку, зеркало торчит и, попивая кофеек, я говорю: "Прям как в ресторане!")

Подруга ходит во сне. Как-то ночевали вместе, просыпаюсь ночью, а её рядом нет. Я подумал, ну, может, по нужде вышла, а её всё нет и нет. Пошёл искать по всей квартире, нигде не нашёл. Вернулся в комнату, где спали, смотрю — балкон приоткрыт. Я захожу и вижу: она сидит на кромке окна, свесив ноги наружу, в руках кусок плинтуса. Спрашиваю: "Ты чего тут делаешь?" Она поворачивается на меня, глаза стеклянные, взгляд абсолютно отсутствующий, и отвечает медленно, без выражения: "Как что? Рыбачу!" Я медленно-медленно подошёл к ней и со словами: "Пойдём-ка отсюда, здесь не клюёт", — стащил её с подоконника и отвел спать. Испугался до усрачки. Наутро рассказал ей, она не поверила.

Однажды наблюдала ситуацию в автобусе. Сидит молодая девушка и на коленях держит сумку. На очередной остановке заходит дедок, выбирает свою жертву и мчится сквозь автобус прямо к этой девушке. Далее скандал, крики о безнравственной молодёжи, требование уступить пожилому человеку место. Девушка, офигевши, молча встаёт, вешает сумку на локоть и обнажает за ней приличный такой живот, месяц седьмой-восьмой. Тут уже офигел дед. Так и ехали они оба, стоя у пустого кресла. Одна из принципа, другой из стыда.

Знакомая однажды дико забоялась, что если с ней что-то случится (пожар, наводнение, нападение, авария), ее тело будет сложно опознать. Потому она на всех частях тела набила по маленькой своей подписи (по одной на ногах, руках, шее, спине и т. д.), и всем кому только можно показала свою заурядную подпись, дабы ее части тела не спутали с чьими-либо.

В три года у меня удалили большое родимое пятно на ноге. Остался шрам. И я так гордилась этим! В садике меня обожали, любили посмотреть на шрам. В лагерях рассказывала истории про то, как в меня выстрелили, но я успела убежать. Сейчас, мама твердит о том, чтобы я удалила шрам, но я не хочу! Ведь это кто я есть. Это моя особенность! Нет, не удалю :)

В истории о ВОВ от бабушки нет ничего такого героического. Она рассказывала, как проводила деда и осталась с четырьмя детьми, мал мала меньше. От голода ели лягушек и траву, она копала окопы в лютый мороз в одних тонких чулках так, что ноги были покрыты коркой льда. Позже чуть не посадили "за расхищение социалистической собственности", а это были колоски, оставшиеся на поле после сбора зерна. И ничего в этом нет особенного, кроме разве того, что жили так тогда сотни, сотни тысяч.

В 92 году моей маме выдали путёвку в детский лагерь на море, Геленджик. Это было большим везением, денег у родителей не было. В конце отдыха приехала новая смена детей, и нас заселили всех в один корпус — по 10 человек на четыре места, и перестали кормить. В последние два дня я уже не могла вставать, руки, ноги тряслись. После ещё два дня в поезде без еды. Мама до сих пор вспоминает, как мы вывалились из поезда худющие и с синяками под глазами. Родители тогда расплакались и больше я в лагерь никогда не ездила.