Дочка думает, что я не знаю, что та...

Папа как то раз точил коллекцию своих кинжалов. Одно неверное движение - и он ОТРЕЗАЛ СЕБЕ ДВА ПАЛЬЦА. Была ночь и мать в истерике бегала по дому, в скорую звонила, не знала, что делать с морем крови, с трудом держалась, чтобы в обморок не свалиться. А я же, с невозмутимым покерфейсом достала все, что надо, остановила кровь, обработала и перевязала. Вот тогда мама и упала в обморок. А я была простой школьницей, вдруг вспомнившей уроки ОБЖ.

Еду в маршрутке вечером. Тут впереди детский громкий голос- На следующей остановите! Водитель останавливается, мальчик, с огромным портфелем, протягивает деньги, а водитель ему говорит иди, не возьму! Паренёк прям опешил, растерялся прям и говорит - А мне вообще-то уже семь лет!!! И снова протягивает деньги! Тут уже вся маршрутка ему- Иди, иди мальчик!))) Улыбнуло)

Помню, в детстве многим моим друзьям давали деньги на карманные расходы. Наш папа учил нас ценить работу и труд и придумывал нам всякую работу, за которую мы и получали зарплату. Одна из таких работ — собирать камни с участка в вёдра, чтобы они не мешались, когда папа пашет огород мотоблоком. За ведро он платил нам 5-7 рублей. Всей своей детской гурьбой (вместе с соседскими детишками) мы за день собирали по 8 вёдер. И так на протяжении нескольких лет чуть ли не каждый день.

я беременна и молюсь всем богам, чтобы был мальчик. а все потому, что я не умею плести косы и делать всякие красивые прически. и не могу научиться. Будет дочка - ей придется ходить либо лохматой, либо лысой ))

В детстве все мои желания пресекались родителями. Балет - ноги будут страшные, скрипка - будешь соседям мешать, пение - у тебя голоса нет, бокс - не нужен он тебе и так со всем. В 18 лет я записалась на бокс. Потом айкидо, рисование. На 19 лет купила себе скрипку, ходила в музыкальную школу, чтобы поставить голос и играть на скрипке. В 20 пошла учиться танцам, параллельно углубляясь в химию и биологию. Написала свою первую книгу. Обидно, что родители думают, что это их заслуги.

Я хирург. Недавно к нам поступила беременная девушка, которую сбила машина. Шесть часов сложной операции, литры донорской крови, влитые в девушку. С огромным трудом удалось спасти и плод, и ее саму. Перед выпиской зашла проведать, спросила про самочувствие. За несколько минут разговора на меня вылился ушат говна за некрасивые швы, которые испортили ее красоту, попрекание в том, что ребенок из-за меня окажется инвалидом. Обидно.

Было мне 17 лет. Мы гуляли с подругой, были слегка подшофе. Вдруг услышали кошачий крик (по-другому и не скажешь) о помощи. Завернули за угол, а там 4 здоровых лба распяли кошку и палят ей бока зажигалкой. Я ринулась в бой, во мне играли злоба и алкоголь. Подбежала к этим тварями, вырвала котейку. Одному дала хорошего междуножного пенделя. Утром с кошкой к врачу — у неё был перелом задней лапы, бок опален до мяса. Всё обошлось. Дуся живёт с нами уже 12 лет, но до сих пор боится огня и с трудом идёт к людям.

Я с трудом могу заставить себя выйти на пробежку, но если заставлю — либо дождь пойдёт, либо жара адская, и я опять не иду. И вот недавно, проснувшись в четыре, к шести утра заставила себя выйти. Добежала до парка, сделала зарядку и, увидев на детской площадке качели в виде гамака, решила прилечь, насладиться тишиной, свежим воздухом и пейзажем. В общем, проснулась от звонка мужа, которого я не разбудила в 10 утра на работу.

В школьные годы была у меня подружка старше меня на два года. Сначала ок, она многое мне рассказывала, учила краситься, одеваться. Через месяц я поняла, что она слегка того. Она могла говорить часами, звонила мне по шесть раз в день. Я засыпала с трубкой и просыпалась от её звонков. Один раз в кафешке она говорила четыре (!) часа без остановки, я засекла. Меня не слышала вообще. С трудом я отправила её в игнор. Но даже десять лет спустя мне иногда снятся кошмары, что она опять мне звонит!

Я из достаточно обеспеченной семьи и ненавижу балет. Всей душой. Потому что очень больно… Моя старшая сестра — хрупкий цветок, солнышко в нашей сумасшедшей семье, танцевала с детства и подавала огромные надежды. Её потенциал был замечен и отмечен сотни раз, ей предлагали всё: лучшие партии, обучение заграницей, от спонсоров и предложений отбоя не было, а самое большое помещение нашего дома было оборудовано под танцевальный зал: станок, зеркала, паркет... Помню каждую её пачку, каждый макияж, и как она разрешала разрисовывать себя помадами. И день, когда у неё диагностировали последнюю стадию рака, тоже помню. Помню, как она включала в своём зале музыку на всю мощность и танцевала. Каждый раз, как в последний раз, каждая партия — прощальная, а каждая растяжка такая, как будто ей уже и не хотелось ходить теми ногами, в которых текла зараженная кровь. Она парила, кружилась, вздымалась ввысь, а в конце срывала с уже лысой головы косынку и вытирала слезы. Думала, что мы не подсматриваем. Она отдавала всю себя, а потом, без сил, вспомнив о своём бренном теле, с трудом снимала пуанты и делала вид, что всё хорошо, улыбалась, но очень долго отдыхала после каждой такой разрядки. А потом она надела парик и пригласила нас с родителями на свой прощальный концерт. Это был прекрасный, независимый от жизни и смерти вечер. А утром её не стало… Я очень скучаю.