Ночью проснулся от звонка в домофон...

Жили с мамой на квартире. Возвращаюсь с института, поднимаюсь на наш этаж. Подъезжая к нему, чувствую запах дыма и думаю: "Надеюсь, не на нашем этаже", — доехал — на нашем. У нас на этаже три квартиры объединены общей дверью — три влево и три вправо. Думаю: "Надеюсь, не наш блок". Наш. Иду к квартире и думаю: "Надеюсь, не наша квартира", — открываю — наша. Вся квартира в дыму, я на пол, пополз на кухню. Мама поставила куриные лапки и забыла. Благо просто дым, и ничего не сгорело.

На летних каникулах в деревне у бабушки мы с двоюродной сестрой развлекались тем, что ночами надевали черный резиновый плащ-дождевик, брали косу в руки и стояли на дороге в свете фар проезжающих машин, надвинув капюшон на лицо. Никто ни разу не остановился. А вот проходящие мимо люди порой убегали! Самое сложное в этом деле было сдержать смех.

Недавно услышала, что для собак квартира считается всем миром. Что, мол, когда я ухожу на работу, то собакен думает, что я просто стою за дверью. Не знаю, насколько это всё правда, но сегодня собака смотрела на меня, поднимающуюся на чердак за бельём, как на космонавта)

захожу в подъезд, а там вонь, как будто канализацию прорвало, морщась подхожу к своей двери и понимаю, что это воняет их моей квартиры. Я в ужасе, что канализацию прорвало у нас, захожу, а там муж капусту тушит...

Живу в общежитии. Общага коридорного типа. Туалет и кухня на этаж, душ в подвале. По первости удивляло, что в туалетах смывают от силы два-три человека, и обычно там просто пирамиды дерьма. Но после того, как кто-то насрал в кастрюлю и поставил это вариться на включенную плиту, уже ничему не удивляюсь.

Приехал к отцу в гости, сидим на кухне, пьём чай, и тут слышу женский плач и не просто плач, а прямо вой. Я спросил у отца, кто это. Он рассказал, что это соседка этажом ниже. У неё сильно болела мама, и они с мужем перевезли её к себе в квартиру. Болезнь начала прогрессировать, она начала лунатить, терять память, могла выйти в магазин и забыть, кто она, где живёт. Отец даже пару раз помогал её искать. В очередной раз она ушла, оставив открытой входную дверь, и квартиру их ограбили, вынесли почти всё. Приехала полиция, взяли показания у жильцов дома. Вечером сосед напился и начал избивать тёщу. Отец вызвал полицию и пошёл его успокаивать, дверь он ему не открыл. Полиция приехала, подолбились в дверь, сосед затих, но дверь не открыл. В общем, забил он её до смерти, и полицию вызывала второй раз уже сама соседка, когда вернулась с ночной смены.

Моя мама гинеколог. На днях застукала ее за просмотром порно, где группа девушек мастурбировала и все их манипуляции показывали крупным планом... Так мама вместо того, чтобы смутиться, начала мне рассказывать, кто из дамочек рожал, а кто нет. Вот он, профессионализм высшего уровня. 53 года человеку.

Сижу недавно в парикмахерской и краем глаза замечаю какую-то напыщенную мадам со взглядом, как на говно. Оказалось это моё отражение в зеркале сбоку. Уже несколько дней думаю о том, что надо делать лицо попроще, может и правда люди потянутся.

У меня большая компания друзей, в которой есть и парни, и девушки. Большинство здоровается и прощается поцелуями. А я принципиально не целуюсь и не обнимаюсь без повода, и все они это знают. Поэтому называют мои объятия самыми ценными и очень радуются, когда я их обнимаю, например на день рождения

У меня была однокурсница с сильным пороком сердца. Худая, бледная, не особо красивая. На занятия её водила мама и забирала. Будучи людьми взрослыми, никто над ней не смеялся, а наоборот жалели и оберегали. Предлагали донести сумку, проводить, подкармливали... Я считала это лицемерием и общалась с ней так же как с другими: ни разу не предложила помощь, звала с собой выйти покурить, пила при ней пиво, материлась и рассказывала о своих тусовках. Могла психануть на неё и послать на х, занимала деньги и возвращала через год. Вообще все меня считали бесчувственный сволочью по отношению к этой девушке. А она не общалась ни с кем кроме меня, потому что с её слов: только я считала её полноценным человеком, а все остальные своей жалостью вечно напоминали, что она инвалид и в чем-то ограничена.