Есть у меня знакомый, мы его все зо...

Моя мама — человек советского воспитания, боролась с моими неформальными увлечениями: татуировки, пирсинг. Единственное, что она мне разрешила сделать до 18 лет — это пирсинг пупка, ибо сама его хотела лет 10 уже сделать, но не комильфо. И в салоне со мной 15-летней сказала, что ей 30, и она уже стара для этого. А два дня назад, в полных 46 лет (выглядит на 30 лет максимум, стройная и фигуристая), я сводила ее в салон и мы пробили ей пупок. Оказалась, что не старая она и идет ей очень. ;)

В старших классах я перешёл в новую школу и чем-то не приглянулся компании. Особенно одному человеку. Это были полтора года неприятных и уже давно позабытых унижений. Прошло более 7 лет, и как же приятно заходить в хорошее заведение, будучи высокооплачиваемым специалистом, и видеть самую главную из тех рож в официантах.

Знакомый мне рассказал, как воспитал своих соседей. У них собака, но гулять с ней никто не хотел, просто открывали ей дверь в подъезд и она срала на площадке. Так он собирал её говно, стучал им в дверь и когда они открывали - кидал им говно в квартиру и орал: "Смотрите, ваша собака потеряла!" Было это три раза. Теперь с собакой гуляют.

Никогда особо не ладили со старшей сестрой. Таскали друг друга за косы, дрались лет до 14, учились в одном универе, но виделись раз в три месяца, нам просто не хотелось, мы совершенно разные люди. А теперь она уже три года живёт на другом континенте, у нас обеих все прекрасно, но я готова очень многое отдать, чтобы просто обнять её.

Если бы была профессия "даритель подарков", то я была бы в ней лучшей)) Потому что обожаю процесс покупки подарков! К Новому году начинаю готовиться ещё в августе, к 23 февраля и 8 марта — в ноябре. В отпуск беру с собой специальный блокнот, где перечислены все, кому надо приобрести сувениры. Подарки на дни рождения — нет ничего проще, просто прислушиваюсь в течение года к тому, что может обронить в разговоре человек. И вуаля! Все всегда в приятном удивлении, а мне в кайф.

Когда мне было лет 15, пошла заниматься благим делом — подрабатывать в благотворительный фонд. В мои обязанности входило походить к людям на улице и выпрашивать копеечку. Нам даже давали инструктаж, как подходить, чтобы точно дали денег. За два-три часа удавалось собрать тысяч пять, 20% от которых шло мне в кармашек, остальное, как я думала, в приют. Все мои иллюзии рассыпались, когда в наш офис пришла полиция и начала просить документы, которые оказались фальшивыми. Немного иронии — я Цыганка.

Пошла я в детстве с бабушкой в городскую баню, она любила парилку, меня с собой брала. Лет шесть мне было. В тот день в женском зале намывались цыганки. Какие же они были офигенные! Стройные, белозубые, длинноногие, с нежной смуглой кожей, с красивыми стрижками внизу живота. Я, мелкая, во все глаза на них глядела. А старшая у них была настоящая ведьма, толстая, усатая, низкосракая, с золотыми зубами. Как же они, подумала я тогда, из таких красавиц превращаются в жутких ведьм(

Я бы наказывала родителей за публичные унижения детей. Сегодня молодая мамаша на улице орала на малыша: "Ты что, дебил? Свинья! Урод!" не думая, что эти слова прилетят обратно лет через 20. А потом: "Люди, мой сын орёт на меня матом!". И все её жалеют.

Отпилила замок с решетки окна ножовкой, чтобы друзья могли подольше бухать у меня в общаге и смываться через окно. 28 лет, кандидат физ.-мат. наук. Главное, ребята, сердцем не стареть!

Работаю психологом в психоневрологическом детском центре реабилитации, к нам ходят на занятия дети с ДЦП, аутята и другие детки с нарушениями в работе нервной системы. Я сейчас работаю с милой доброй девочкой четырех лет, у нее сначала подозревали аутизм, но в итоге сошлись на умственной отсталости, то есть она никогда не сможет стать хотя бы более-менее "нормальной", ей всю жизнь будет требоваться уход. Она гиперактивная, шумная, "не умеет себя вести на людях", как говорят. Но я радовалась тому, насколько адекватная у нее мама - никогда не кричит, не поднимает руку на малышку, девочка всегда чисто и аккуратно одета, с учетом того, как она себя может вести. Потом у меня появилась возможность приглядеться к маме, и я испугалась. У неё руки до локтя все в синяках, от того, что дочь дерётся, если не отпустить её руку и не позволить ей бежать туда, куда ей хочется, она не красится, длинные волосы всегда завязаны в простую косу, эта коса наполовину седая, хотя ей нет и тридцати, она всегда предельно вежлива, часто улыбается, но глаза у неё при этом абсолютно пустые. На приёме, когда я занимаюсь с ребенком, она или читает книгу или может весь час просидеть неподвижно, глядя на свои руки или в стену. Я как-то попыталась спросить, не была ли она сама на приёме у психолога, в ответ получила заверение, что всё замечательно, и помощь ей не требуется, при этом она так же пусто улыбалась и смотрела сквозь меня. Я боюсь за неё, за девочку. Человек, похоже, давно живет за гранью нервного срыва, это в любой момент может рвануть и тогда неизвестно, что она может сделать. А я, хоть и заметила, сказать никому не могу, не имею права.