Настолько помешан на тренировках, ч...

Москва. День Города. Серая ветка метро. Поезд посвященный семидесятилетию Великой Победы. В поезде на стенах копии газет, приказов, рапортов и т.д. Хожу рассматриваю. Дошел почти до конца поезда(новые поезда, сквозные) и вижу бабушка стоит и плачет. Думаю мало ли ей плохо. Я решил аккуратно подойти к ней. Вижу что она читает выдержку про оборону Москвы и на груди у неё за тертая медаль "За оборону Москвы. Было трудно что-либо сказать. Смог лишь робкое "Спасибо!" Горжусь этими людьми! Спасибо!

Ехала в метро, напротив сидела девочка, делала из чеков от метро самолетики и дарила всем, кто был рядом, в том числе и мне. Когда чеки закончились, она расплакалась, и сказала маме "Ну почемууу они ничего мне не дарят взамен?!"

Над нашей квартирой живёт бабуля, у которой не всё в порядке с психикой. Для нас это оборачивается тем, что она постоянно вызывает к нам то скорую, то полицию, то пожарную. В общем, все эти службы у нас были и уезжали ни с чем. Боимся, что однажды, когда у нас действительно случится беда, к нам никто не приедет, так как решат, что это снова сумасшедшая бабка звонит.

Работаю в метро. В свете всех неприятных событий утром проверяют всех и каждого. Останавливают женщину и просят поставить сумку для досмотра. Она ставит сумку на ленту, та уезжает на рентген, у досматривающих в этот момент глаза вылезают из орбит. Спрашивают у женщины: — Что за скелет у вас в сумке? — Вообще-то, у меня там собачка. Не знаю, о чём она думала, когда ставила сумку с собачкой на ленту рентген-машины.

Мне нравится представлять, что голуби — это души умерших бомжей. Живу на станции метро, где есть вокзал; летом около него куча бомжей, а зимой куча голубей. И редкие бомжи кормят их, разговаривают с ними, хотят позаботиться о непереживших зиму друзьях.

Дело было в конце ноября. Еду в метро после учёбы. Усталая, грустная. Тут машинист включает динамик, говорит: "Новый год всего через 40 дней. Всё у нас, граждане, будет хорошо!" И добавил, чтобы мы посмотрели в окно (была открытая станция), обратили внимание на то, как стоят машины в пробке, и сравнили, как мчимся мы. Замечательный, чёрт возьми, машинист.

Когда в детстве мы с мамой ругались, и мама со мной не разговаривала, я сразу садился за уроки и начинал задавать вопросы (типа мне помочь нужна), хотя ответы я знал. Думаю, и мама догадывалась, зачем я это делаю, но все равно мы понемножку начинали отходить. Такая детская хитрость)

Свирепствует грипп, хожу в одноразовой маске (меняю каждые 2-3 часа). В метро девушки позади меня переговаривались (так, чтобы я слышала, конечно): "Иммунитет надо укреплять, а не с масками ходить. Или прививку вовремя делать. А сейчас ходят, понтуются в масках своих". Я резко оборачиваюсь к ним, спускаю маску, наклоняюсь практически впритык к их лицам, кашляю и заговорческим тоном говорю: "Понты? А вы не боитесь, что у меня туберкулёз?". Их лица надо было видеть! P. S. Я здорова)

У меня есть странная мания... Обожаю запах строительной пыли, вкус мела, даже звук падающих камней. Такие слова, как "известь", "мел", "кирпич" и подобные, вызывают такой животный аппетит! Не могу пройти мимо ремонта или стройки спокойно. Всегда рвусь на помощь друзьям и знакомым, а они и рады, ведь они не знают, что их стены в некоторых местах с аппетитом облизаны.

Моя старшая сестра - самый удивительный на свете человек. Высокая, полная, но очень красивая девушка внешне и очень добрый, веселый, наивный ребенок внутри. Она всегда улыбается, любому готова помочь. Не боится того, что о ней скажут, делает то, что считает нужным. Может сказать своре гавкающих собак "замолчите, вы ведете себя некрасиво!", и они послушаются и уйдут. Может постучаться в квартиру к людям и заявить: "У вас на балконе вянут цветы! Почему вы их не поливаете?" А может наготовить каких-нибудь вкусняшек и раздать незнакомым людям на улице. Я часто ловила себя на мысли, что хочу быть как она, не стесняться своих чувств, быть открытой. Но ничего не вышло. Что мне мешало? Стеснялась, наверное. Соседские бабки притворно-сочувственно говорят нашей маме "вот беда в доме, когда дитя блаженное". Сумасшедшей ее считают. Но сестра не обижается на них. Дома ее считают волшебным существом, феей из другого мира, она и сама про себя так говорит. Поэтому, когда ее не стало, мы не долго плакали. Она не умерла, а просто ушла туда, где нет злых людей и их разговоров и перешептываний.