Все касяки мужа, перед родителями б...

Мой отец 1937 года рождения. Помнит только детские дома, в которых он побывал за всю свою детскую жизнь. Сбегал из-за того, что издевались, голодали. Окончил три класса и начал работать на поле за ночевку в сарае и кусочек хлеба на ночь. Много лет нам ничего не рассказывал о тех временах, говорил только, что хорошо, что это позади. Да, победа была 9 мая 1945, но сколько ещё смертей было и искалеченых судеб в послевоенное время.

Оба ребенка заболели ветрянкой. А муж пришел с какого-то важного мероприятия под градусом и сразу спать. Ну сижу я, детям оспинки зеленкой мажу. И так мне обидно, что он в отключке. Тут вспомнила, что завтра четверг, день, когда они с друзьями собираются в спортзале, а после игры - душ. Подсела я к нему, приспустила трусы и нарисовала той же зеленкой на всю задницу "крестики-нолики". Нолики победили. Сразу полегчало. На другой день приходит, подсмеивается. Говорит, что разделся, вся душевая ржет, а он понять ничего не может.

Как и большинство людей люблю Новый Год — ёлки, горки, друзья, веселье, — но ненавижу утро второго января. А все потому, что уже третий год подряд просыпаюсь в это утро стабильно с фингалом под глазом и историей, после которой дома до Пасхи надо сидеть и не высовываться. В этом году, наверное, дома останусь, ну его от греха подальше...

Отмечали День Победы с друзьями мужа. И тут в разговоре его лучший друг говорит про меня нечто такое интимное, что может знать лишь муж. Была в шоке, натянула лыбу, перевела всё в шутку и через минуту потащила мужа на кухню. Оказывается, они с этим другом делятся абсолютно всеми подробностями сексуальной жизни, вплоть до интимных фото или особенностей анатомии нас, своих жен. Муж не видит в этом ничего зазорного. А меня трясёт от мысли, что посторонний мужик знает, какого у меня размера половые губы.

Моей бабушке в 1943 было четыре года, наш маленький городок был оккупирован немцами, но они не трогали мирных жителей, а жители усмиряли свою гордость, ради того, чтобы их дети не голодали. Моя бабушка ходила к ним за кашей, они ставили кастрюлю на стол и смеялись, что девочка не может ее достать, но один поляк не мог долго на это смотреть и помогал ей переложить кашу в миску. Вроде бы все мирно, но потом этот добрый поляк сказал не выходить их семье на площадь. Они послушались, и в этот день людей согнали в церковь, заколотили окна, двери и сожгли заживо. Поляк предлагал увезти мою бабушку к себе, потому что думал, что немцы победят, но город освободили, а тут и победа. С рождения моей бабули никто не верил, что она долго проживет. Она родилась шестимесячной, ее положили в варежку на печку, и она выжила. И жива до сих пор, несмотря ни на что!

Когда отмечали Пасху с подругой, муж вышел покурить, тут подходит сосед и просит вызвать скорую и ментов. Оказалось, убил двух женщин. Ранее уже сидел за убийство.

В далёком 2003 мне было девять лет. Накануне Пасхи гуляли компанией. Играли в вампиров и тому подобное. У меня была с собой пшыкалка со "святой водой". Дурачился, брызгал на других. И одна девочка, у которой было что-то на подобие кола, кинула ним в меня и попала в глаз. Итог: её родители отказались помогать вовсе, мол, я виноват. А у меня три операции на глазу и полдетства по больницам и санаториям. Зрение не вернулось, но до сих пор есть друзья с больниц и санаториев.

Я уже много лет работаю мастером шугаринга. В предновогодней суете появилось окно, и записалась женщина средних лет на бикини. С собой она принесла трафарет в виде ёлочки. Результатом в итоге была очень довольна, но теперь в контактах я у неё записана как "Дровосек". Приближается Пасха. Она вновь ко мне записана. Боюсь представить, что на этот раз придётся "рубить"...

Когда мне было 10 лет, мой папа повесился в лесу. 9 мая он уходил из дома и звал меня с собой, я не пошла, не хотела маму бросать. 12 мая его тело нашли. Мама ушла в запой на долгие годы (при этом работая). Ее избивал мой пьяный брат, я выливала ее блевотину, вставала по ночам, когда ей было плохо, терпела левых людей в доме, и стыдилась такой мамы. Сейчас мне 24, у меня есть сын. Мама лишь иногда выпивает.Во внуке души не чает, но не понимает, почему я виню ее за свое детство. Я жалею, что не пошла с папой…

Я помню, как на Пасху сестра испекла мне шоколадный кулич с эмэндэмсом, — обычные я, в силу возраста, кушать не хотел, но родители заставляли. Помню, как она купила мне сюрикэн и научила его метать; как сидела со мной до трёх ночи, объясняя ненавистную алгебру, и как отвела в крутую парихмахерскую, где мне сделали мою первую "взрослую" стрижку. Сейчас, когда она лечится от героиновой зависимости, это только бледная тень той девушки, которую я знал. Но я все помню и по-прежнему сильно люблю ее.