Всё случилось в восьмом классе. Я т...

На прошлой работе были у нас кофеварки в офисе. Кофе в зёрнах закупала организация, а молоко/сливки — каждый сам себе. Я брала себе сливки 0,5 л на неделю, добавляла в кофе по утрам и ставила в общий холодильник. Но сливки вдруг начали заканчиваться ещё во вторник или среду. Столько боли было в этих внезапно пустых коробках, приходилось пить обычный американо без всего. А если не попью капучино или кофе со сливками утром, то оставшуюся часть дня я не человек, а унылая размазня. Мне даже было неинтересно, кто это делал, мне хотелось сделать так, чтобы воришка жалел о своих поступках. Поэтому я добавляла туда целый флакон слабительных капель. Банально, конечно, но от этого эффекта меньше не становилось. Не жалела денег, покупала разные новые сливки пару раз в неделю, отливала немножко себе в кофе и бахала в коробку этих чудесных капель. Вычислила всех офисных воров: частая беготня до туалета, либо вообще отпрашивались домой ближе к полудню. Это продолжалось до тех пор, пока не прекратили воровать – три месяца. Ни разу не стыдно.

Моего дядю многие не долюбливают за чрезмерную прямолинейность. Я, вечно худеющая, после рождения ребенка, приехала к ним с тетей в гости. Знаете что я услышала от него? Нет, не слова любви,а: Че то ты поправилась сильно, походка испортилась, спина горбатая и еще много "приятностей". Спасибо тебе большое, за честность. Только ты не даешь расслабляться и напоминаешь мне, что я ленивая жопа. Ни один друг не может мне сказать такого, а ты можешь!

В первом классе я описалась, стоя у доски. Учительница рассказывает тему, задаёт вопрос, я поднимаю руку, но не для того, чтобы ответить, а отпроситься в туалет. А перед этим двое уже отпрашивались, когда она что-то спрашивала. И стало мне как-то неловко, иду к доске, рассказываю, а писать хочется — жуть. Ну, думаю, ссыкну чуток, чтоб не лопнуть, по ногам потечет, никто не увидит. Но не тут-то было. Потекло на пол... Никто не гнобил потом.

В седьмом классе покупала у одноклассницы ее использованные прокладки и подсовывала их себе, чтобы отпустили с уроков под предлогом "протекла".

Бабуля рассказала, что моя тётя ребенком была ясновидящей. Всё, что ни скажет - сбывалось. По деревне разнесли быстро, и вот уже к четырехлетней девочке начали ходить люди. Но всё закончилось через два года: она предсказала одной женщине, что ее сын умрет в тюрьме, и та в ярости избила ребенка до крови и потери сознания. Долгая реабилитация, букет болячек на всю жизнь. Тот парень повесился в камере через десять лет, но тётя с тех пор больше не видит будущего. Или видит, но благоразумно молчит.

Моя мама — человек советского воспитания, боролась с моими неформальными увлечениями: татуировки, пирсинг. Единственное, что она мне разрешила сделать до 18 лет — это пирсинг пупка, ибо сама его хотела лет 10 уже сделать, но не комильфо. И в салоне со мной 15-летней сказала, что ей 30, и она уже стара для этого. А два дня назад, в полных 46 лет (выглядит на 30 лет максимум, стройная и фигуристая), я сводила ее в салон и мы пробили ей пупок. Оказалась, что не старая она и идет ей очень. ;)

Мне было пять лет. Сижу на крыльце дома у бабушки в деревне. Начинается гроза. Вдруг мимо меня пролетает жёлтый яркий горящий шар. Это стало фундаментом моего интереса к физике.

В восьмом классе сидела за партой с девочкой. Она была свиньей. Не толстой, а грязнулей. Хотя она была хороша собой, неплохо училась. Но от нее сильно пахло пОтом, но она постоянно пшикала на себя духи (еще хуже). Постоянно мусорила, не убирала за собой. И вот на уроке она открывает дневник, а там использованная прокладка в крови. Мать так решила ее научить убирать за собой. Она выбежала из класса под всеобщий смех. Мать забирая ее из школы говорила, что принесет ее нестираные трусы, чтобы дочери было стыдно.

В детстве в деревне, когда бегали с друзьями на улице, часто пили из колонки. Так вот, об эти колонки часто чесались лошади. До сих пор помню эти лошадиные волосы во рту и ужасный вкус и запах.

Второй класс, летний лагерь, экскурсия, мы идём парами друг за другом. Я случайно зацепила пятку девочки, идущей впереди меня, и запачкала её носок. Сразу извинилась не один раз. Как эта козявка только меня не обзывала! Требовала — делай, что хочешь, а чтобы пятна не было. Не пускала меня в общую игру, унижала при всех. Довела до слёз, а потом до злости. Я вырезала пятно ножницами, отдала ей носок и пошла играть. Под её вопли.